Виктория Финли - Земля. Тайная история драгоценных камней
— А ты слышал о договоре аренды? — спросил один джентльмен другого.
Оказалось, что всего несколько месяцев тому назад одна французская компания взяла в аренду рубиновые шахты, заплатив значительную сумму — триста тысяч рупий (или двадцать тысяч фунтов), кроме того, сто тысяч рупий ушло на взятку королю. Однако время для сделки было выбрано явно неудачно. Теперь, когда британцы взяли под контроль эту часть страны, включая и шахты, договор, разумеется, будет аннулирован.
Тут уж наш англичанин не выдержал. Он признался джентльменам, что подслушивал, и представился. Звали его Эдвин Стритер, и если бы его новые знакомые разбирались в самоцветах и любили приключения, они определенно слышали бы раньше это имя. Стритер владел одной из самых крупных ювелирных компаний, но его интересовала не только прибыль. В течение своей жизни он не раз переживал взлеты и падения, причем падений было больше: он то зарабатывал кучу денег, то терял почти все. Ну а к 1885 году, с которого и начинается наш рассказ, этот человек приобрел такую репутацию, что даже попал в роман: в книге Хаггарда «Копи царя Соломона» лавка Стритера упомянута как место, куда приносили на экспертизу драгоценные камни. Учитывая круг его интересов, неудивительно, что Стритер необычайно оживился, услышав в то утро, что легендарные бирманские шахты впервые в истории можно будет взять в аренду британским инвесторам.
«Все рубины Бирмы — лот ценой в двадцать семь тысяч фунтов!»
Тот непродолжительный разговор с двумя незнакомцами в парижском отеле повлиял на судьбу Стритера, как и на судьбу бирманских рубинов. В 1879 году ювелир опубликовал книгу «Драгоценные камни и минералы», которая стала бестселлером и заняла достойное место на книжных полках викторианских джентльменов где-то между приключенческими романами и научными трудами. В своей книге Стритер объяснял, что рубины находят во многих районах земного шара, например в Австралии, Афганистане, реках Шри-Ланки, но самые лучшие рубины привозят из загадочного горного региона в Бирме, где «не только люди крайне недружелюбны: злые, жестокие и алчные, но и сама местность кишит дикими зверями и ядовитыми рептилиями». Тем не менее, продолжал Стритер, риск себя оправдывает, поскольку «восточные рубины бесспорно самые ценные из всех самоцветов в мире, а королевство Бирма безусловно — главнейший их поставщик».
Слава о рубинах из Верхней Бирмы гремела по Европе несколько веков. Первым англичанином, ступившим на землю этого азиатского королевства, был путешественник елизаветинской эпохи Ральф Фитч, который попал в Бирму и на Цейлон совершенно случайно, когда бежал от инквизиции. В отличие от записок первых путешественников, в дневниках Фитча нет рассказов о единорогах с рогом, инкрустированным самоцветами, или о грифах, которые носят алмазы в лапах. Вместо этого он описал короля Пегу, который собирался на войну с тремя сотнями тысяч воинов и пятью тысячами боевых слонов, причем на многих животных возвышались инкрустированные самоцветами паланкины. Кроме того, Фитчу довелось увидеть королевскую коллекцию драгоценностей, хранившуюся в четырех столичных сокровищницах. Каждая такая сокровищница была «размером с большой дом, а внутри столько рубинов и сапфиров, что простому человеку и не снилось». В дневнике путешественника есть одна деталь, на которую Эдвину Стритеру и командирам британской армии тремя веками позже стоило бы обратить более пристальное внимание. Фитч понял, что драгоценные камни для бирманцев — это не просто демонстрация богатства. Пагоды в Пегу были украшены самоцветами, поскольку каждый новый король после коронации опустошал сокровищницу и помещал камни на шпили буддийских храмов, чтобы подданные могли любоваться. Для бирманцев обладание драгоценными камнями обозначало политическое превосходство.
За три года до Фитча при дворе короля Пегу побывал венецианский ювелир Гаспаро Бальби. В отличие от Фитча, Бальби удостоился аудиенции у местного правителя и с удивлением узнал, что существует традиция презентовать королю драгоценные камни, хотя его закрома и так от них буквально ломились. Бальби преподнес шкатулку с изумрудами, которые почти не встречались в Бирме, а в Европе после завоевания испанцами колумбийских шахт стали не такой уж редкостью. Он передал камни королю через толмача, и тот спросил у чужестранца, откуда он прибыл, а узнав, что из Венеции, поинтересовался, какой король ею управляет. Ювелир ответил, что у них нет короля, а Венеция — это республика, после чего правитель Пегу «расхохотался так, что закашлялся и едва мог говорить». В Бирме настолько прочно укрепилась монархия, что он просто не мог представить себе, что существуют другие формы правления.
Хотя ни Бальби, ни Фитчу не позволили увидеть то место, откуда привозят рубины, однако они знали о нем. Фитч в своих дневниках называет его Каплан и пишет, что это регион, «где местные жители находят рубины, сапфиры и шпинели… Там много высоких холмов, откуда и выкапывают самоцветы». Кроме того, Фитчу было известно, что Каплан находится в шести днях пути от города Ава, расположенного рядом с современным Мандалаем, и это секретное место. «Туда имеют допуск только те, кто работает на шахтах».
Намного позднее, в 1826 году, британский дипломат и востоковед Джон Крафорд отправился в Бирму с дипломатической миссией. Домой он привез огромный сапфир из Могока весом в девятьсот семь карат. Крафорд тоже удостоился аудиенции у короля Пегу, которую описывает с некоторым изумлением: «Король поднялся по ступеням с видимым трудом, из-за тяжелого платья и огромного количества украшений. Костюм его состоял из туники с золотым плетением, украшенной драгоценными камнями, а на голове красовалась корона в виде шлема с высоким шпилем, напоминающим шпили бирманских пагод, видимо, так и было задумано. Мне сказали, что корона целиком из золота, кроме того, она вся была усыпана сапфирами и рубинами».
Даже если бы Стритер и не читал подобных описаний, он все равно незамедлительно отправился бы в Бирму, ведь недавно его сын упомянул, что мечтает поехать туда и найти знаменитые рубиновые прииски. Однако в тот момент, по словам Стритера, «зная о том, как ревностно охраняют шахты», он не одобрил столь рискованную экспедицию. Но теперь ситуация изменилась. После той памятной встречи в Париже ювелир передумал и, вернувшись в Лондон, решил всерьез обдумать возможность покупки шахт. Для начала он сформировал синдикат, в который помимо него вошли его сын Джордж и еще три бизнесмена. Решено было немедленно отправить в Рангун своего представителя, и на эту роль выбрали капитана Обри Паттона, которого позднее описывали как «авантюриста-игрока, прославившегося своим умением стрелять голубей». Он поплыл на пароходе в Бирму, чтобы передать письмо-представление вице-королю Индии. Однако, добравшись до места, Паттон испытал настоящий шок, поскольку у них появился серьезный соперник, и теперь синдикату Стритера предстояло выиграть торги у самого худшего из всех возможных противников.
