Георгий Чиж - К НЕВЕДОМЫМ БЕРЕГАМ.

Склонный к анализу пытливый ум Невельского за этот год окреп, установился: юноша решительно перестал прини­мать все сообщаемое «на веру», без тщательной самостоя­тельной проверки. Он возмужал и созрел, как говорится, «вы­рос», но, увы, только душевно, и царского повеления не вы­полнил – не утратил мальчишеского вида и не прибавил ни вершка в росте.

Через год выдающийся по успехам гардемарин Невель­ской стал обыкновенным мичманом 27-го флотского экипажа, вынужденным за неимением высоких покровителей самостоятельно пробивать себе дорогу в жизнь.

Но лишний год, проведенный в корпусе, расширил и углу­бил научную подготовку. Еще через год мы видим Невельско­го в числе слушателей морских офицерских классов; зиму учится, лето плавает и, меняя руководителей, корабли и моря, приобретает необходимый морской опыт. Еще три года ря­довой морской лямки – и рядовое же производство в лейтенанты...

И вдруг Геннадия Ивановича Невельского командировали на корабль, на котором приучался к морскому делу второй сын царя – десятилетний великий князь Константин Николаевич. Ему предстояло в будущем командовать флотом, а потому с пеленок он носил звание генерал-адмирала. Пока что, однако, по воле своего воспитателя контр-адмирала Литке генерал-адмирал Константин должен проходить мор­ские практические науки под руководством скромного и знаю­щего лейтенанта Невельского.

– Слышали? Генерал-адмирал плачет, когда приходится выходить в море без «няньки Архимеда»! – подсмеиваются школьные товарищи Невельского, вспоминая данное ему в корпусе прозвище «Архимед», и, конечно, дружно завидуют: мальчик генерал-адмирал растет, не сегодня - завтра он – на­стоящий генерал-адмирал и министр. Вот когда Архимед пойдет в гору!

Проходит еще несколько лет. На кораблях «Беллона», «Аврора», «Ингерманланд» великим князем исхожены все за­падноевропейские моря. Ученик – уже капитан 2-го ранга, а учитель по-прежнему – лейтенант флота. Они в прекрасных отношениях, но не дружеских, хотя могли бы быть и в душев­но близких: Геннадий Иванович пользуется полным доверием мальчика, которого увлек мечтой о далеком Амуре, о величии государства и закреплении и усилении его на Дальнем Во­стоке. Но Геннадий Иванович не верит в возможность и прочность великокняжеской дружбы, он предпочитает сохра­нять только уважение к себе и с учеником всегда сдержан и холоден. Такое поведение невыгодно для карьеры... Пусть! Но зато он, Невельской, останется самим собой, что в жиз­ни является основным и главным.

И вот в то время, когда великий князь становится капи­таном первого ранга и командиром фрегата «Паллада», пред­назначенного к дальнему плаванию, когда он ждет только совершеннолетия, чтобы возглавить российский военный флот, капитан-лейтенант Невельской, блуждая по делам из канце­лярии в канцелярию по адмиралтейству, случайно узнает о закладке в Финляндии маленького транспорта, предназна­ченного в дальнее плавание в Петропавловск для снабжения его продовольствием, одеждой, военным и морским снаряже­нием...

«Жребий брошен», – тут же решает Невельской. Он ста­нет командиром этого судна, возьмет на себя поручение в Петропавловск и, пользуясь случаем, увидит собственными глазами, осуществимы ли на самом деле мечты его жизни...

2. ВЫБОР

Двадцатилетний командир фрегата «Паллада» великий князь Константин Николаевич в своей просторной, комфорта­бельно обставленной каюте. Здесь трюмо, пианино, несколько мягких кресел, два дивана, софа из двух частей, поставлен­ных под прямым углом, одна вдоль корабля, другая – попе­рек (удобно лежать при бортовой качке и при килевой), шкаф, набитый книгами, и платяной шкаф, тоже набитый – военными и штатскими костюмами.

Константин Николаевич в прекрасном настроении: работы по подготовке «Паллады» к дальнему плаванию успешно бли­зятся к концу. Он одобряюще смотрит на смущенного Генна­дия Ивановича в ожидании услышать то, что эти дни слышали от каждого обращающегося с просьбой: «Ваше высочество, возьмите меня с собой в плавание». Он готов тут же ответить согласием.

– Ваше императорское высочество, – продолжая сму­щаться и волнуясь, тихо произносит Невельской. – Вам хо­рошо известно мое отношение к служебным обязанностям в течение почти десяти лет, – он переводит стесненное ды­хание...

«Конечно, оставайтесь при мне, – собирается ответить ве­ликий князь и приоткрывает рот. – Иметь вас при себе – это и мое желание... вы меня предупредили», – хочет сказать он, но останавливается: вместо просьбы великий князь слы­шит нечто неожиданное и странное.

– Я буду говорить совершенно откровенно, – продолжает Невельской, – ваше высочество, я хочу уйти в дальнее пла­вание!

– Вот именно это я и имею в виду,– с живостью подхва­тывает великий князь. – Вы пойдете со мной на «Палладе».

– Нет, ваше высочество, – твердо отвечает Невель­ской, – я хочу идти один... Хочу идти туда, о чем давно меч­таю... Это мой долг перед родиной.

– Я не понимаю вас, – обиженно говорит великий князь. – Мы оба служим родине... Служба со мною вас по­чему-то не радует, – и пожимает плечами. – Так я понял?

– Ваше высочество, я давно вынашиваю в себе единую мысль и горячее желание послужить родине на заброшенном и забытом Востоке: там и люди нужнее. Между тем возможность послужить там все время ускользает от меня далее и далее. Слабеет решимость, слабеет воля, и я чувствую, что теперь, именно теперь судьба дает мне последний шанс на осуществление мечты многих лет!

– Геннадий Иванович, никак не пойму, чего вы от меня хотите, однако мешать вам ни в чем не собираюсь!..

– Ваше высочество, я, конечно, и не жду от вас какой-нибудь помехи, наоборот, я жду вашей помощи – я хочу по­лучить в командование строящийся транспорт «Байкал».

– «Байкал»? – Константин Николаевич широко раскры­вает глаза. – Странная просьба, Геннадий Иванович, – на­значение на транспорт, кроме больших хлопот и неизбежных неприятностей, вам решительно дать ничего не может. Объяс­нитесь поподробнее.

– Слушаюсь, ваше высочество. Разрешите, – Невельской развернул карту восточной половины Азии, от Байкала до бе­регов Северной Америки.

– Извольте взглянуть сюда, ваше высочество, – он про­вел карандашом по Сахалину, гряде Курильских и Алеутских островов и вдоль побережья Америки, от северной ее оконечности к югу до Сан-Франциско. – Эти места требуют заселе­ния и укрепления для того, чтобы обратиться в мощную пер­вую линию наших крепостей в Тихом океане. Недаром плава­ние вдоль густой цепи островов местные мореходы остроумно называют «идти по-за огороду»; этот естественный частокол из островов представляет собой непроходимый барьер для любого неприятеля. Другими словами, ими мы легко можем закрыть выход из Тихого океана к нашему на десятки тысяч верст открытому северному побережью... За стеной островов мы неодолимы!..