Уроки автостопа или Как за 20$ объехать весь мир - Валерий Алексеевич Шанин
Каменистая пустыня и снежные пики вдоль горизонта, в пальмовых рощах-оазисах маленькие городки и деревушки. Араб на грузовике:
— Садись, так уж и быть, третий раз уже ты меня сегодня по трассе обгоняешь, подвезу немного.
Вдоль дороги щиплют чахлые сухие травинки тощие козы и пригнанные из пустыни на откорм верблюды. Очередной водитель-бербер взялся на прощанье написать свой адрес. Я остолбенел, глядя, как здоровенный мужик медленно-медленно выводит кривые каракули — он еле умел писать.
Последние часов пять — на старом раздолбанном микроавтобусе, всю дорогу болтал с водителем и двумя парнями, его помощниками, вместе горланили песни, выстукивая ритм на передней панели, бегали просить воду в кафе, когда закипел радиатор. В два часа ночи, наконец-то, въезжаем в Фес и я отправляюсь на ночлег в гости к одному из недавних попутчиков.
Фес
В первый же день я принес к обеду традиционный в Марокко подарок гостя — килограммовую сахарную голову (продаются почти в каждом магазине, конусовидные, упакованы всегда в синюю бумагу или целлофан). Семейство выразило искреннее удивление:
— Ты-то откуда такие вещи знаешь?
Состояло семейство из приходившего по вечерам мрачного усатого отца, хозяина в доме (он — владелец маленькой фабрики по засолке маслин), маленькой, полной, добродушной, милой мамы, потрясающе веселой и бойкой бабушки (дома она ходила в шароварах, цветном халате, перехваченном на талии широким поясом из серебряных пластин, наподобие тех, что носят лезгинки, и с пестрым платком на голове), Зухера, у которого я, собственно, и гостил, двух его младших братьев (лет по 10–12) и очаровательной 6-летней сестры Нарьян. Квартира состояла из двух просторных "залов", переходящих один в другой. Вдоль стен — неширокие тахты с матрасами и подушками, днем на них сидят, а ночью спят родители и бабушка с Нарьян прямо в одежде, накрывшись простынями. Маленький, низкий, круглый столик на время обеда придвигают к тахтам, другой мебели в комнатах нет. Едят руками, помогая себе лепешками. У мальчиков своя маленькая спальня — там три кровати и письменный стол. Маленькая кухня и ванная с туалетом. Мама перед выходом на улицу одевает поверх одежды бурку — просторную и длинную темную накидку, по покрою напоминающую ночную рубашку и накидывает платок на голову. Нарьян, хотя таким маленьким девочкам нормы ислама и не предписывают покрывать голову "на людях", тоже, выходя на улицу, повязывает платок — в точности копируя при этом мамины движения.
В медине Феса более 9400 улиц и переулков, сколько точно никто не знает. Эта часть города стоит на холмах, брусчатка мостовых уложена ступенями. И так как на мопедах, арбах и ручных тележках здесь что-либо провезти невозможно, все грузоперевозки осуществляются в корзинах на ослах, которые здесь такие же полноправные пешеходы, как и сами жители медины.
Город полон достопримечательностей, чего стоит одна Каироуинская мечеть, способная вместить 20000 молящихся, являющаяся одним из древнейших университетов мира, (остается только пожалеть, что не мусульманам в Марокко вход в мечети и святые места ислама запрещен, за этим строго следят и остается только заглядывать внутрь через открытые ворота).
Однажды вечером я наблюдал потрясающую картину: у тех ворот, через которую в мечеть входят и выходят женщины, стоял мужичок, и мечтательно полуприкрыв глаза, блаженно созерцал происходящее. Присмотревшись повнимательнее, я понял, в чем дело: косые лучи заходящего солнца насквозь просвечивали легкие женские накидки, выставляя на обозрение четкие черные силуэты с ног до головы спрятанных в одежду фигур. Мужик тихо млел. Вот она — эротика в стране ислама.
Совершенно необычное место — квартал красильщиков, где под открытым небом в огромных круглых каменных чанах красят кожи, ткани и шерсть (цвета замечательные, но вонь стоит ужасная, так как разводятся краски на верблюжьей моче). Удивительное место — завийя Моулэя Идриса второго, один из центров паломничества мусульман, где можно наблюдать истово молящихся как мужчин, так и женщин, "прикладывающихся" к дверям гробницы, и поглазеть на массу всевозможных амулетов, трав, свечей и благовоний, продающихся в округе. Рядом — торговый квартал, где во всех лавках торгуют только шелковыми нитками всех цветов и оттенков. Кстати, в марокканских городах очень частая картина идешь по узкой улочке, и так места мало, а тут же в проходе стоят метрах в пяти друг от друга ребята и специальными машинками сматывают нитки в катушки, одновременно бывает катушек по пять, так что между парнями тянутся целые шелковые линии электропередач.
Опять изо дня в день брожу по городу, хожу с Зухаром в гости к его друзьям-знакомым и играю на улицах с мальчишками в футбол. Вечером с улицы шум, бегу посмотреть в чем дело. Собралась тусовка парней (девчонки в таких мероприятиях участия не принимают), ходят по улицам, дуют в длинные медные трубы (типа как у нас в Средней Азии), бьют в бубны, барабаны, хлопают в ладоши, поют и пляшут. Из окон выглядывают любопытные, из домов выбегают все новые тусовщики, процессия растет, и я уже пляшу под все укоряющийся ритм вместе со всеми, танец становится все зажигательнее, сердце колотится все быстрее и быстрее.
Удивительно, как даже при видимой европеизации (многие из собравшихся были в джинсах, кроссовках, бейсболках) они все равно продолжают жить в рамках своей культуры — не колбасятся на рейвах, а зажигают под те же дудки, в которые, наверное, еще их деды дули. Подобную картину я наблюдал в Марракеше, когда на одной из улиц столкнулся со свадебной процессией. Старик вез на телеге приданое невесты, а за ним следовала толпа теток, которые били в бубны, пели, плясали и пронзительно улюлюкали. Причем половина из них были в традиционных арабских одеждах, остальные же выглядели вполне по-европейски — на шпильках, в обтягивающих джинсах, блузках, накрашенные, с распущенными волосами, и при этом так же лихо отплясывали и улюлюкали. Это были просто разношерстные гостьи, приглашенные на свадьбу, но пели они так слаженно и при этом с такой энергией и напором, что позавидовал бы любой профессиональный коллектив.
Фес — Мекнес
Три дня в Фесе оставили по себе массу приятных воспоминаний, но пришло время двигаться дальше и под вечер четвертого дня я, распростившись с семейством Зухара, отправился в Мекнес — единственный из четырех городов, бывших в свое
