Виктория Финли - Тайная история драгоценных камней
Река Синдбада
А что же тот камень, который отныне занимал второе место в моем сердце? Хотя теперь я знала об огранке своего сапфира гораздо больше и представляла, где его впервые продали, но все еще понятия не имела, где же его нашли. На следующий день Джаяратна согласился отвезти меня на «другие шахты», как он их называл, сказав, что это поможет найти ответ. Ехать предстояло за десять километров от Ратнапуры.
— Заруби себе на носу, — говорил Джаяратна, пока мы шли по тропинке через джунгли. — Во-первых, сапфиры и рубины тяжелее стекла и песка, поэтому они тонут.
Хм, логично.
— И во-вторых, будь осторожна, когда идешь через мосты. Они тут очень ненадежные.
И действительно, деревянный мост за углом оказался весьма шатким, как и было обещано. Он висел высоко над рекой и страшно раскачивался из стороны в сторону, когда мы шли по нему. В сезон дождей такие мосты часто обрушиваются.
Правда, вся моя сосредоточенность на ненадежной конструкции улетучилась, уступив место удивлению, когда я посмотрела вниз. С середины моста я увидела пятерых мужчин в набедренных повязках: они стояли по колено в воде на мелководье, где две реки сливались в одну. Это тоже были старатели, хотя с первого взгляда ни за что не догадаешься, кажется, что они рыбачат. В руках мужчины держали длинные тонкие шесты с крюками на конце, которыми они тыкали в дно, словно ныряльщики, пробующие глубину, желая понять, куда прыгать. Это была Калуганга, река Синдбада, и хотя берега ее не были усеяны самоцветами, на дне действительно лежали «мириады рубинов, сапфиров и других самоцветов», которые и вылавливали старатели. Все это выглядело словно ожившая картина старинных мастеров, и если бы Марко Поло восемьсот лет назад дозволили увидеть, где нашли его камни, пожалуй, он стал бы свидетелем аналогичной сцены. Даже одеяния ловцов, скорее всего, мало изменились с древних времен.
Пока мы шли через мост к примитивному домику, стоявшему под деревьями, Джаяратна объяснил, что здешние старатели куда беднее, чем те, которых мы видели в прошлый раз. Хотя расходы в данном случае минимальные, но и находят мало, а выручку приходится делить на всех.
— В хорошие дни им хватает на хлеб на завтрак, на карри в обед да пару чашек чая в течение дня, зато в плохие приходится переходить на подножный корм, и тогда они питаются плодами хлебного дерева.
У всех ловцов были ярко-алые губы: они постоянно жуют бетель, который в изобилии растет на Шри-Ланке и содержит алкалоид, оказывающий стимулирующее действие. Но дело тут вовсе не в дурной привычке, для них это необходимость.
— Бетель согревает, а вода охлаждает, — объяснил Сунил Каджотавата, старший в группе. — Без бетеля у нас просто не получилось бы проводить в воде по восемь часов в день.
Он показал на свои ноги: кожа сильно сморщилась от воды и была вся в порезах и шрамах.
— Иногда сапфиры как ножи, могут все что хочешь разрезать.
Когда я впервые задумалась о том, как был найден мой маленький сапфир, то почему-то априори решила, что его добывали таким же способом, как и опалы в Австралии или изумруды в Египте, то есть долго и упорно рыли землю в надежде обнаружить драгоценную жилу или взрывали породу динамитом. О других способах я просто не слышала. Но, оказалось, на Шри-Ланке все иначе. Хотя сапфиры теоретически могут встречаться в так называемых основных породах, и кашмирские самоцветы — отличное тому подтверждение, но все шри-ланкийские сапфиры находят в так называемых вторичных отложениях. Это результат длительного геологического процесса, который начинается, когда кристаллы отделяются от материнской породы и падают на землю. За миллионы лет порода разрушалась, кристаллы выпадали из гнезда, их смывали дожди, и начиналось долгое путешествие. Сначала кристаллы несли проворные горные ручьи, совсем как Синдбада на его маленьком плоту, затем реки, медленно текущие к морю. Собственно рудники с вертикальным шахтным стволом появляются, когда люди копают вертикально вниз и натыкаются на драгоценную жилу там, где миллионы лет назад текла река, которую потом скрыли слои глины. А «ловля» самоцветов в реке — это попытка остановить их, пока камни еще совершают путешествие к океану. Трудно сказать, где нашли мой камень, поскольку огранка уничтожила все потенциальные доказательства, но пока он не был огранен, эксперт вполне мог определить это. У речных камней поверхность более гладкая, поскольку их долгое время шлифовала вода, а потому они выглядят как гладкие «счастливые камушки», которые вы долгое время носили в кармане.
Сунил пригласил меня зайти в воду, чтобы я своими глазами увидела, как происходит «ловля». Течение оказалось очень быстрым, и передвигаться в воде, доходившей до пояса, было трудно, но потом мы вышли на мелководье. Выбрать место — целая наука. Если течение очень сильное, то вода смоет и более тяжелые камни, а слишком медленное не потревожит даже маленькие, поэтому надо выбрать нечто среднее, например встать в излучине или там, где сливаются две реки.
Еще раньше эти же старатели построили плотину посреди реки, чтобы отлавливать камни. Плохо то, что на каждый карат самоцветов в реке Синдбада приходится несколько тонн совершенно бесполезных камней, которые тоже несет вода. К счастью, и тут река помогает людям. В нескольких метрах от плотины выше по течению старатели прорыли в русле реки канаву и сгребают туда все, что оказалось у плотины, своими длинными шестами, которые называются мамоти. Я не сразу смогла понять, что именно происходит, поскольку все скрыто водой. А потом вспомнила, что Джаяратна говорил про камни и песок. Река подхватывает песок, камни остаются, после чего старателям приходится перебирать содержимое канавы вручную с помощью решета. Таким образом, река проделывает первичную сортировку. Тут, кстати, есть и еще один момент. За долгие километры пути камни, которые река донесла до этой точки, много раз переворачивались и ударялись о дно и друг о друга, поэтому самые хрупкие треснули уже давным-давно, а те, что пережили путешествие, наверняка перенесут и огранку, и полировку. Скрежет гранильного станка ничто по сравнению с силой реки.
До сих пор я принимала как должное, что процесс добычи самоцветов — это так называемая разработка россыпей: вот тебе порода, знай ищи в ней драгоценные камни. Но сейчас, когда я стояла в мутной воде, а мимо меня проплывали невидимые сапфиры и рубины, я вдруг ощутила необычайный размах тех сил, которые сделали реку Синдбада не простой, а волшебной, и впервые призадумалась, откуда берутся здешние самоцветы. Определенно где-то выше по течению должна быть и материнская порода, не так ли? Сунил сказал, что, по его мнению, сапфиры дарованы нам богами, более прагматичный Джаяратна сообщил, что никто не знает, откуда они берутся. Горные работы в классическом виде на Шри-Ланке не ведутся, потому что геологи, как ни пытались, так и не смогли найти материнскую породу.
