Британия глазами русского - Владимир Дмитриевич Осипов
Чем хуже - тем лучше
…Мы привыкли представлять себе буржуазную избирательную кампанию как некое состязание соперников в искусстве наобещать вагон и маленькую тележку: дома здесь, дороги там, повышение пенсий одним, снижение налогов другим… По мелочам обещают кое-что и нынешние предвыборные манифесты основных британских партий. Но нет в них на сей раз ни молочных рек, ни кисельных берегов. Основные политические соперники за кожаные скамьи по правую руку от спикера палаты
общин уверяют сейчас своих потенциальных избирателей не в том, что они «разом» остановят инфляцию и избавят страну от предстоящих бед, но лишь в том, что под управлением «других» еще хуже будет.
Не в рамках этих заметок анализировать в деталях все предвыборные документы, но разницу между двумя главными претендентами на особняк премьера по Даунинг-стрит и министерские здания Уайтхолла отметить, хотя бы в общих чертах, стоит. Тори, партия крупных промышленников и финансистов, с массовой опорой в многочисленных здесь средних слоях и прослойках, по-прежнему делает ставку на механизм свободного предпринимательства. Их кредо в настоящий момент: «Чем хуже - тем лучше!» И за ним своя логика. Чем быстрее развивается инфляция, тем больше отстает заработная плата, тем ниже жизненный уровень, а стало быть, и издержки производства. Чем глубже кризис, тем больше безработных и тем сильнее давление на тред-юнионы; чем больше разорений, тем просторнее крупным компаниям, тем шире их возможности для концентрации производства и перестройки его на более эффективных началах. «Для того чтобы избавиться от инфляции, - говорит Джеймс Прайор, один из лидеров тори, - народ должен пойти на жертвы».
Можно представить, какое впечатление производят подобные призывы среди шахтеров, металлистов или докеров. И лейбористы, все влияние которых покоится на поддерживающих их профсоюзах (многие тред-юнионы - коллективные члены этой партии), полагаются на два основных момента в своей платформе: удачу так называемого «социального контракта» и частичную национализацию. Суть идеи «социального контракта» в том, чтобы добиться от профсоюзов добровольного отказа от повышения зарплаты или сдержанности в своих требованиях. В принципе идея принята на последнем съезде БКХ проходившем в начале сентября. Но ее реализация зависит все от той же инфляции, то есть от дельцов, устанавливающих цены, а дельцы - если не коллективные, то индивидуальные члены партии консерваторов. У них свои взгляды на «социальный контракт» и, разумеется, свое отношение к лейбористским планам национализации.
Лидеры тори, большая лондонская пресса, проконсерватив-ная за редким исключением, красят проекты национализации не иначе как в красный цвет, действующий на частного дельца, как на быка плащ тореро. А обывателям из средних слоев «лейбористскую затею» подают чуть ли не как введение в Британии социализма. Между тем речь-то, по существу, идет лишь о расширении государственно-монополистического сектора в британской экономике, и не ради ущемления, а во имя укрепления капитализма в этой стране. Предлагая национализировать или передать в собственность государства земельные участки, необходимые для предприятий или застройки, порты, судо- и авиастроительную промышленность, разработки минеральных ресурсов, в том числе и нефти в Северном море, лейбористы предлагают спасти отрасли, не выдерживающие иностранной конкуренции, с одной стороны, а с другой, что еще важнее, - удешевить отрасли, обслуживающие основные промышленные монополии и концерны Британии. 20 лет назад Британия возглавляла список мировых судостроителей. Теперь ее обошли Япония, Швеция, ФРГ, Испания, Франция и даже Норвегия. Еще несколько лет назад реактивные моторы знаменитой фирмы «Роллс-Ройс» были вне конкуренции. Но они стали слишком дороги, и, спасая компанию от долговой ямы, ее национализировало… консервативное правительство Э. Хита.
Полистав старые подшивки английских газет, можно вспомнить, какой «антисоциалистический» стон стоял при национализации британских железных дорог, средств связи, угольных шахт, производства электроэнергии. Но стон утих, эти отрасли остались в руках государства; и частные британские монополии и концерны… были очень недурно обеспечены транспортом, энергией и связью, и гораздо дешевле, чем если бы продолжали иметь дело с «частниками».
Теперь история повторяется. Лейбористские лидеры считают, что новый раунд национализации необходим капиталистической Британии. Он - в интересах китов британского бизнеса и им же на пользу. И кое-кто из этих китов, видимо, улавливает эту необходимость, иначе, думается, у лейбористских лидеров пороху не хватило бы переходить от теории к практическим проектам национализации. Но, как каждый класс, класс владельцев состоит из индивидуумов, а индивидуальный владелец национализацию, что называется, в упор не видит. Он хочет быть хозяином, а не чиновником, даже высокооплачиваемым. Он привык замерять общественный вес человека его состоянием, а не способностями. Он заражен нефтяной лихорадкой: свой собственный пакет акций в компании «Шелл» ему во сне снится. Он верит, что рано или поздно британский капитализм выпутается из нынешних неприятностей и без национализации (стоит только по-настоящему прижать тред-юнионы). Нужно лишь продержаться владельцам до этих лучших времен.
Лидеры тори знают, конечно, об этих настроениях. Консерваторы - депутаты парламента директорствуют в десятках и сотнях частных компаний. Признать хоть в какой-то мере расчетливость лейбористских планов - значит внести раскол в ряды своего класса. И потому: «Долой социалистические эксперименты! Свободу капитализму!» И потому с самого начала приобрела теперешняя избирательная кампания ожесточенность, которой в благополучные времена здесь старались избегать. А ведь резкость в выражениях всегда считалась в Британии чем-то непринятым.
Утраченная невозмутимость
Одно из самых первых впечатлений, которое неизменно оставляла у меня эта страна в прежние, давние теперь, поездки, было ощущение отлаженности. Это потом, пожив здесь, узнавал и убеждался, что сдержанность не отменяет страстей, степенность - жесткой и жестокой порой конкуренции, а невозмутимость - права сильного. Для всего, однако, были свои рамки, переступать которые было «не по-английски». Англичане умели проигрывать, не теряя достоинства. С аэродрома еще, ожидая багаж, замечал, как негромко говорят здесь. Пробыв какое-то Время, замечал терпимость людей друг к другу и отсутствие ссор. Англичане явно оправдали репутацию людей, которые любят шутить над собой, но не любят дурачить себя. Они предпочитали хорошо знать сильные и слабые стороны других и не считали зазорным отдать должное заслугам соседей. Из всех стран Запада Британия первой пригласила к себе Юрия Гагарина. В серьезной лондонской прессе,
