Петр Романов - С Бобом и Джерри тропой инков
— Еле вас дождалась. Тут индейская малышня решила поохотиться на вашего пса. Шутки шутками, но мне пришлось весь день просидеть рядом с ним, чтобы они его не уволокли и не зажарили. С их точки зрения, он вполне съедобен.
По ее словам, сразу же после нашего ухода, как раз тогда, когда она начала готовиться к своей радиопередаче, Джерри вдруг бешено залаял.
— А когда я вышла, — рассказала Марта, — то увидела веселую стайку ребятишек лет по десять с ножами, рожи у которых были, как бы это сказать, довольно хулиганские. Скоро из разговора я поняла, в чем дело. И как им ни втолковывала, что собака — друг человека, они смотрели на вашего терьера исключительно как на потенциальное жаркое на вертеле. Знаете, здесь понятие о частной собственности не очень развито, собак они не видели, так что это просто нечто съедобное, и только. Пришлось отвязать вашего зверя и увести в дом. Там он и сидит, злой как черт.
Я представил себе Джерри на вертеле, и мне стало плохо. Для меня это все равно что увидеть на вертеле Боба или самого себя. Вопрос требовалось быстро и кардинально решить. Марта не могла стать сторожем при собаке, да и хитроумный Джерри мог, на свою беду, в один не самый прекрасный для себя день перегрызть поводок — он однажды это уже проделывал — и удрать на свободу, где его поджидали теперь не только змеи и леопарды, но и десятилетние «собакоеды» с ножами. Подумав, я решил идти за помощью к вождю. Марта согласилась, что это самый верный вариант, и пошла со мной к Черному Кабану в качестве переводчика.
Новостью тот факт, что члены его племени намерены полакомиться моей собакой, для него, конечно, не был. Он же сидел на своем пне всего лишь в десятке метров от дома Марты. И не вмешивался. А значит, счел, что желание разнообразить свой рацион у индейских детишек вполне оправданно. Следовательно, разговор предстоял непростой.
Вообще-то с ходу придумать веские для индейца аргументы, что собаку есть нельзя, не так-то легко. «Частную собственность», как верно заметила Марта, они не чтут, поскольку живут общиной, собаки для них лишь редкое животное, по виду вполне пригодное в пищу. Так почему бы и не съесть, особенно если учесть, что кушать хочется постоянно. Все эти мысли мгновенно пронеслись в моей голове, пока мы с Мартой двигались в сторону всесильного отца здешнего народа.
Честно говоря, я так и начал говорить, не имея в голове ни малейшего плана и никаких убедительных аргументов. Просто рассказал, как мне достался слабенький терьер-последыш, которого никто не хотел брать. Рассказал подробно, как его выхаживал, как он рос и в конце концов стал таким красавцем, а затем и отменным бойцом — охотником на свирепых и страшных крыс. Это что-то вроде ядовитых змей, для большего эффекта добавил я. Марта все это перевела не моргнув глазом.
Я завершил свой монолог словами, в которых не было ни капли лукавства. Я сказал, что, если Джерри съедят, это будет для меня огромным горем, словно я потерял лучшего друга. И я прошу вождя помочь мне отвести от терьера нависшую над ним опасность.
Выслушав мою горячую речь, вождь закатил глаза к небу и надолго задумался. Так надолго, что я уже решил: либо это такая местная вежливая форма отказа, либо отец народа впал в какой-то транс.
Переглянувшись с Мартой, мы уже собрались медленно и печально удалиться, как вдруг вождь открыл глаза и произнес то, что я меньше всего ожидал от него услышать:
— Знаете, в детстве отец подарил мне маленького попугая, он тоже очень болел, и я за ним ухаживал как мог. Потом он заговорил. А когда мне исполнилось десять лет, мой попугай вдруг взял и улетел в сельву. Я очень плакал. — Черный Кабан снова надолго замолчал, видимо пытаясь найти завершающие и подобающие случаю слова. Наконец он резюмировал: — Друзья — это важно. Я понимаю. Можете не беспокоиться, вашу собаку никто не тронет.
Замечательный оказался вождь. Его бы к нам на родину, в президенты.
26На следующий день после физических и психических перегрузок мы решили устроить в наших поисках перерыв, а потому остались в деревне. Я даже на радостях выпустил Джерри побегать по деревне, хотя и не спускал с него глаз. Напрасно беспокоился. Вождь свое дело знал, так что ни один паршивый мальчишка к терьеру даже на три метра не подошел. Впрочем, следить за терьером надо было и для того, чтобы этот рыжий авантюрист не нырнул в кусты, а то потом ищи его тушку по всей сельве. Поэтому, прежде чем спустить Джерри с поводка, я провел с ним самую серьезную беседу и приказал ему бегать исключительно рядом со мной. Пес был воспитан, так что и здесь проблем, к счастью, не возникло.
Отдых позволил нам, между прочим, послушать радиопередачу Марты. Сидеть рядом с ней было необязательно. У немки имелся небольшой репродуктор, который каждую передачу громко и отчетливо разносил по всей деревне.
Поскольку Марта была и хозяином, и режиссером, и диктором радиостанции, темы на каждый день она выбирала сама. Вдохновленная вчерашней историей с Джерри, немка решила окончательно добить население и всю свою передачу, с перерывами на музыку — это постоянно был по заявкам индейцев сладкоголосый Хулио Иглесиас, — говорила о роли собаки в жизни человека. Рассказ был довольно занимательный, но временами, на мой взгляд, не вполне уместный.
Скажем, собаку-водолаза индеец не без труда, но еще мог представить, но вот эмоциональные истории о том, как сенбернары спасают несчастных, попавших под снежную лавину, житель сельвы, ни разу не видевший ни единой снежинки, оценить по достоинству, разумеется, не мог. Я наблюдал за слушателями, которые сгрудились у репродуктора, — их было человек двадцать. Сколько из них действительно понимали по-испански, я не знал. Но, судя по реакции, самое большое впечатление на них произвел рассказ о собаке — поводыре для слепых.
Дело в том, что один из самых старых членов племени ослеп еще в молодости после укуса змеи — жизнь ему какими-то травами спасли, а вот зрения он лишился. Так что историю про собаку-поводыря индейцы приняли близко к сердцу.
Единственное, чего они не смогли понять, что поводырем может стать не любая собака и что ее еще надо для этого долго натаскивать. Вдохновленные слушатели тут же побежали за стариком, привели его к Джерри и начали что-то лопотать старику и собаке о том, как они теперь будут счастливо жить. Пришлось с помощью Пако их разочаровать. От роли собаки-поводыря я терьера избавил, но авторитет Джерри оказался подорванным, поскольку после передачи Марты индейцы решили, что всякая собака одновременно и ньюфаундленд, и сенбернар, и охотник, и поводырь.
Имидж Джерри спас только вождь, который прекрасно запомнил, что мой пес — охотник на крыс, а это что-то вроде змей. По местным понятиям вполне достойная работа. Так Джерри, сам того не желая, приобрел славу змеелова, словно его папа был мангустом.
