Марстон Бейтс - Остров Ифалук
«Ват» медленно скользил вперед, и скоро мы добрались до центра лагуны. Взяв весла на борт, сделали передышку.
Наша основная задача в эту ночь состояла в том, чтобы поймать ночных пловцов, привлеченных светом. Мы зажгли карбидные лампы и повесили их по обеим сторонам лодки над самой водой. Водонепроницаемые ручные фонари опустили в воду. Боб закинул сачки поменьше, и мы устроились поудобнее, лежа на животах и свесившись за борт. Несмотря на отражение света от поверхности, можно было разглядеть темно-зеленые глубины на несколько ярдов. Мы наблюдали и ждали.
Вдруг послышались всплески, а затем в яркий круг вошли маленькие продолговатые существа, быстрыми прыжками с плеском носившиеся по поверхности воды. Очень шустрые рыбки, казалось, чисто случайно попали в сачок. Выяснилось, что это молодые сарганы, миниатюрные копии тех, которые плавают около коралловых кустов. Мы пустили их в банки Боба.
Следующими гостями были серебристобокие Pranesus, более крупные рыбки, длиной около пяти дюймов. Они собирались у поверхности воды в конусе яркого света. Взяв сачки покрупнее, мы начали охоту за ними. Тачим, стоя на краю лодки и широко размахивая своим сачком, запел ифалукскую любовную песню. Звук разносился над тпхой лагуной, несомненно тревожа спящих малышей на берегу. Сильный запах тодди стал распространяться с края лодки. Вдруг, сильно взмахнув сачком, Тачим потерял равновесие — и звучный плеск разогнал рыб. В одно мгновение он снова был в лодке, а пока мы хохотали, рыбы успели вернуться.
Мы надеялись дождаться рыбы покрупнее. Наконец она приплыла — грациозная белая акула около четырех футов длиной медленно покружилась в тусклом свете на глубине нескольких ярдов и так же медленно уплыла во тьму. Охотиться она не собиралась, а просто была любопытной.
Больше никто не показывался. Около четверти двенадцатого мы направились к берегу, ориентируясь по огонькам фонарей на нашем доме. На обратном пути мы подняли еще один богатый улов планктона. В Фан Напе Тед сварил кофе, и чашки уже стояли на столе.
Мы собирались работать всю ночь. Взяв все необходимое для работы на рифах, мы направились через остров по большой дороге от сарая хозяйства Ролонг к наветренному берегу. Отлив должен был наступить не раньше трех часов, но вода убывала, открывая плоскую часть рифа. Нам хотелось охватить весь наветренный берег, поэтому мы разделились на группы. Боб и Тед с двумя ифалукца-ми пошли на север, а Тачим, Яни и я направились к югу вдоль побережья Фалалапа.
Внутренний рифовый флет постепенно мелел. Мы перешли его вброд, а затем перебрались через более глубокую котловину внешнего флета. С громким гулом накатывался прибой, но гребень, покрытый водорослями, был безопасен. В промежутках между большими волнами мы смогли добраться до участков, где рифы были усеяны красными колючими морскими ежами.
Я нес лампу. Она отбрасывала вокруг сияющий свет. Мы многого не замечали днем. На каждом шагу попадались маленькие лимен (Acanthurus triostegus), беловатые рыбки с черными, как у зебры, полосками по бокам. В этот час они были сонными, лениво лежали на боку, укачиваемые течением; их можно было убить острогой или поймать в сачок. Большие голубые сарганы, как торпеды, двигались в котловине внешнего флета; мы поймали несколько штук.
Беспозвоночных тоже было полным-полно. Многие из них характерны тем, что прячутся днем. Всюду ползали ракообразные: здесь забавно приплюснутый омар со скрюченными лапами, а там огромный черный паук-краб, с его длинных ног и заостренного щитка свисает бахрома водорослей. Моллюски каури, темные и блестящие, ползали, выставив свои длинные «рога», а конусообразные моллюски охотились на червей при помощи зубов, напоминающих маленькие гарпуны. Когда мы собрали нужные образцы фауны для науки, Тачим занялся «образцами» для завтрака. Держа в одной руке фонарь и сачок, а в другой — длинный нож, он бродил, убивая рыб тупой стороной ножа, и складывал их в сачок. Оказалось, что это самый эффективный метод ловли рыбы, гораздо более простой и быстрый, чем лучение ее прп свете факелов.
Наконец мы отправились домой. Конечно, жареная рыба была бы прекрасным финалом нашего путешествия, но мы так устали, что нам уже не хотелось есть. В Фан Нап мы вошли, когда уже пели первые петухи.
Ночные работы всегда интересны для зоологов. Горожане, приезжая в деревню, скоро обнаруживают, что не все ночью засыпает; сельские жители, приехав в город, узнают то же самое. Правда, биолог, сонно бродя со своим ночным огоньком, несколько нарушает нормальный ночной порядок, но зато часто ему удается увидеть кое-что, достойное внимания.
Еще одну ночь мы ловили рыбу неводом в зарослях черепашьей травы в лагуне. Тед и я шли впереди и усердно били по воде руками, чтобы загнать рыбу в западню, а Боб с другими мужчинами тянули прямоугольный тридцатифутовый невод. Время от времени они вытаскивали его на берег и просматривали. Мы поймали несколько рыб-барабулей, немного молодых лобанов и огромное количество маленьких креветок. Нижний край невода, который касался дна, подхватил красивых зеленых и желтых моллюсков тектмбранков. Эти забавные существа похожи на слизняков. У них мягкие тела, которые слишком велики, чтобы спрятаться в прозрачных раковинах.
Пройдя по лагунному берегу, мы свернули в канал между Фалариком и Фалалапом. Об этом месте рассказывали разное. Говорили, что ядовитые скаты, которые ползают по дну лагуны днем, ночью собираются как раз в этом канале. Мы держали фонарики перед собой, направляя луч света в воду в поисках этих ядовитых фаи, и, пока прошли до дальнего конца капала, изрядно стерли ноги, но не увидели ни одного ската. Рыбы здесь мы поймали мало.
Хотя рыбная ловля в зарослях черепашьей травы и в канале была неудачной, мы были вознаграждены зрелищем ночной жизни на песчаных отмелях лагуны и рифовых массивах. Огромные глаза рыбы-белки сверкали в потоке света, как оранжевые фары, а сами рифы, казалось, были устланы драгоценными камнями — так блестели, переливаясь, глаза креветок гипполитид, выглядывающих из всех расщелин. Сверлящие моллюски с изящными в крапинку раковинами ползали по песку, оставляя за собой ясно различимые дорожки. Роющие анемоны резкими движениями так быстро втягивали кольца своих тонких щупалец в норы, что, казалось, растворялись на наших глазах; а серые крабы-призраки в большом количестве ползали по пляжам.
За последний месяц нашего пребывания на Ифалуке мы совершили также много дневных вылазок. Именно во время одной из них и случилось нечто, благодаря чему каждый из нас имеет теперь неизгладимую метку на память об Ифалуке.
