Люциан Воляновский - Почта в Никога-Никогда
Слова «Матильды» вышли из-под пера Эндрью Бартона Петерсона, выступавшего под псевдонимом Банджо, автора множества баллад, основанных на австралийском фольклоре. Петерсона упрекали, правда, в том, что он изображает только светлые стороны жизни в буше, что якобы но замечает, как дым костра разъедает глаза скитальцев, а башмаки их всегда влажны. Поэт отвечал своим оппонентам историей собственной полной приключений жизни, которая сама могла стать темой для баллады. Он был уже известным поэтом, когда в качестве военного корреспондента отправился в Африку во время кампании против буров[44]. Вместе с уланами Нового Южного Уэльса Петерсон скакал по равнинам на коне и был первым корреспондентом, попавшим в Блумфонтейн. Верхом прорывался он через территории, занятые бурами, чтобы добраться до телеграфа.
Был Петерсон и в Китае по время Боксерского восстания[45], и на Филиппинах во время войны с Америкой; когда началась первая мировая война, он снова ушел на фронт в Европу. Во Франции поэт был санитаром, в Египте дослужился до майорского чипа.
«Матильда» появилась на свет в буше. Петерсон, находясь в гостях у семьи Макферсонов, услышал грустную историю скитальца, который украл четырех овец. Преследуемый полицейскими, он бросился в озеро и утонул, чтобы не попасть живым в их руки. Здесь поэт впервые познакомился с лексикой скитальцев буша. До поздней ночи сидел он на веранде и писал стихи…
Голод и гнев
Под Южным Крестом жили люди, унаследовавшие самые пестрые традиции. Они сложились из примитивной демократии старателей, в их основе — голод и гнев ирландских политических заключенных и безработных крестьян, отчаяние эмигрантов из резервации лондонской бедноты, достойная бедность шотландских священников и народных учителей. Этих людей создала страна, такая, какой они застали ее — суровый, жестокий мир, покорить который могли люди, еще более жестокие и сильные, чем он.
Средний австралиец не признает мистики, его трудно втянуть в политические споры. Сэр Роберт Мензис, правда, был выбран премьером, но в народе его называл и «Боб-сырье», потому что соотечественники не могли ему простить, что в самый канун войны с Японией он разрешил экспортировать из Австралии в эту империю железную руду, металлолом и другое стратегическое сырье. А когда в начале нашего столетия скончался Томас Бэнт, премьер-министр штата Виктория, в пивных Мельбурна вспоминали о нем с умилением: «Как хотите, но это был человек… Конечно, говорят, что он не отличался честностью, когда можно было ухватить порядочный куш; говорят, был не дурак выпить и бабник был отчаянный, но в остальном — парень чистый как слеза…»
Премьер-министр штата Новый Южный Уэльс сур Джон Робертсон, который немного шепелявил, захотел купить говорящего попугая. В зоомагазине был большой выбор, но шотландская совесть государственного мужа была ввергнута в смятение высокими ценами, поэтому выбор занял много времени.
— Школьно штоит эта птичка?
— Двадцать фунтов.
— Это шлишком дорого. А та?
— Эту я отдам за восемнадцать.
— А ражговаривает она хорошо?
— Еще бы! Если бы она говорила, как вы, господин премьер, я бы давно свернул ей шею…
Настоящие патриоты
В 1796 году в Сиднее был открыт первый в мире австралийский театр. Все роли исполняли каторжники. В прологе выступил карманник Джордж Баррингтон. Он поклонился зрителям и обратился к ним с речью в стихах:
«Мы явились из дальних краев,Из-за синих морей мы пришли.Не играли оркестры для нас,И не бил в нашу честь барабан.Патриоты — название нам:Мы расстались с отчизной своей,Чтоб разлукой добро принести…»
Горькая ирония этих слов время от времени оставляет след в той красочной драме, которая называется историей Австралии. Трудно было искать у этих каторжников или даже их потомков элементов покорности но отношению к властям. Вместо этого иод Южным Крестом рождалось чувство общности и солидарности в борьбе против насилия. Кандальники вскрывали друг другу вены, чтобы выпить крови товарища во время посвящения в «орден Братства». Присяга была рифмованная, из восьми строф, и она начиналась словами:
«Рукою об руку, навеки, навсегда,В болезни, в здравии,На суше и на море,В раю и в аду…»
Эти слова не были пустой фразой. Верность обязывала. Сохранились дневники Джозефа Холта, генерала ирландских повстанцев, в 1798 году сосланного в Австралию. Он рассказывает, как в 1800 году его привели на процедуру бичевания девятнадцати ирландцев, которые якобы готовили бунт заключенных. Кнутом пытались заставить их признаться, где спрятаны пики и другое оружие. «Следующий узник, которого били кнутом, — писал Холт, — был Падди Галвин, юноша лет двадцати. Его приговорили к тремстам ударам. Первую сотню юноша получил по спине — кнут сорвал все мясо с лопаток. Тогда лекарь приказал следующую сотню отвесить но ягодицам. Там мясо превратилось в такое месиво, что последняя сотня пришлась по икрам. За все время Галвин ни разу не застонал, не старался уклониться от ударов, хотя, впрочем, это было все равно невозможно. Его вновь спросили, где спрятаны пики. Галвин ответил, что не знает, но если бы и знал, то все равно не сказал. Он произнес: «Можете повесить меня, но вы никогда не услышите из моих уст такой музыки, от которой другим пришлось бы плясать на виселице…»
Когда люди станут братьями
Так возникло типично австралийское определение «mate», нечто среднее между понятиями «друг» и «брат». «Я уверен, что социализм, истинный социализм, уничтожит тиранию и приведет к тому, что люди станут братьями», — писал в прошлом столетии Уильям Лейн.
Этот ирландец был необычайно интересной личностью. В Квинсленде благодаря его неиссякаемой энергии и организаторским способностям возникло профсоюзное движение; он первый начал издавать массовый рабочий журнал. Позднее Лейн увлекся идеями утопического социализма; с группой своих последователей он перебрался в Парагвай, где попытался основать колонию Новая Австралия на принципах утопического социализма. Эта попытка окончилась полным провалом.
В романе Уильяма Лейна «Рай человека труда» писатель выводит двух друзей — Билла и Джека, Они вместе скитаются, кочуют, вместе работают, но тут Билл приходит к мысли, что это еще не «mateship», не настоящее «братство»… По его убеждению, у друзей-братьев должно быть все общее, например деньги. Они складывают все своп заработки в одну кассу, в случае надобности один из них может взять столько, сколько ему нужно, не давая никаких объяснений, и каждый может пользоваться всем, если с одним из них случится беда…
