Владимир Динец - Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников
Подняться по черным лавовым полям на вершину Эрта-Але было бы легко, если бы там не было так жарко. Туристы, приезжающие в кондиционированных джипах, нередко умирают во время подъема. Мы провели ночь на краю черно-красного озера, глядя, как оно бурлит, кружится, выдувает гигантские пузыри и иногда взрывается фонтанами огненных брызг. На рассвете, когда мы уже собирались уходить, взорвалась вся поверхность озера, и клочья лавы взлетели на сотню метров. К тому времени, как эти “капли” падали обратно, они уже застывали в черные камни.
Обратно мы добирались с некоторым трудом. День выдался очень жаркий. Ветер был попутный, поэтому радиатор не работал, и нам приходилось каждые несколько минут останавливаться, чтобы остудить мотор. Но открывать окна мы не могли, потому что вокруг шла пыльная буря и машина мгновенно заполнилась бы мелким песком по самую крышу У нас осталось два литра воды. Мы смачивали кусок ткани и оборачивали его вокруг Стасиной головы, но он высыхал за несколько секунд. Наш вооруженный охранник, мальчишка лет пятнадцати, был так напуган, что на каждой остановке приходилось выпускать его наружу. Местный гид, знаменитый воин, но уже совсем старый, потерял сознание, а он был единственным, кто более-менее знал дорогу. Потом отключился Тесфайе, и Шура тоже выглядел не лучшим образом. Впервые за время совместных путешествий я всерьез опасался, что потеряю моих друзей. Но мне удавалось ориентироваться по форме дюн и направлению ветра, а под вечер буря неожиданно стихла, пыль осела, я открыл окна и выжал газ до отказа. Через пять минут все начали приходить в себя. Еще два часа тряски по каменистым предгорьям, населенным только фантастически выносливыми газелями да дрофами, и мы въехали в глубокий каньон. Там мы нашли воду.
Саади, великий персидский поэт XIII века, как-то сказал: “Если хочешь испытать высшее блаженство, иди в пустыню на два дня. Когда ты вернешься, первая же вонючая лужа будет источником высшего блаженства”. Но перед нами предстала не лужа, а кристально чистый водопад и под ним маленькое озерцо, единственный источник воды в радиусе девяноста километров. В озерке даже лягушки водились. Мы были в раю.
На следующий день мы вернулись в райцентр и попрощались с нашим афарским гидом. Когда мы уже собрались уезжать, к нам подбежала симпатичная девушка, которая что-то восторженно кричала.
– Она говорит, – перевел Тесфайе, – что на Стасе одежда ее сестры.
Это была сестра Айши. Она приехала в город, чтобы попробовать устроиться на работу в местном управлении туризма. Мы проводили ее до управления, в очередной раз предъявили наши украшенные бесчисленными печатями верительные грамоты и объяснили, что ее семья только что оказала большую помощь важным иностранным гостям. Ее немедленно приняли на работу.
Мы подвезли девушку до деревни Айши. Там мы узнали, что Айша стала местной знаменитостью – единственным человеком в истории района, у которого завелись иностранные друзья. Мы зарядили компьютер от автомобильной батареи и весь вечер показывали собравшимся в полном составе жителям деревушки фотографии из других африканских стран.
Утром мы поднялись обратно на нагорье, в край прохладного воздуха, зеленых деревьев и асфальтированных дорог. И вдруг мы разом поняли, что очень хотели бы вернуться в Данакиль, в это странное место, где мусульманские молитвы произносят не лицом к Мекке, а спиной к ветру, где бутылки открывают магазином от автомата Калашникова, где пластиковые канистры хранят как семейное достояние, но женщины носят золотые серьги весом в сто граммов. В мир стройных людей, тощих верблюдов и неунывающих жаворонков. В край черной лавы, желтой серы, белой соли и серых дюн. В страну, которая за пять дней стала нашим домом.
Наши приключения в Афаре еще не кончились. Нам надо было пересечь его чуть менее пустынный южный угол по участку шоссе, ведущего в Джибути. Эту дорогу построили во время войны с Эритреей, когда Эфиопия потеряла доступ к морю. По новой трассе осуществлялось все снабжение страны, поэтому трафик там был плотный.
Поездка получилась грустная. Местных афаров уже цивилизовали. Мужчины почти поголовно уехали на заработки в города, а женщины стояли у дороги с пустыми пластиковыми бутылками, надеясь, что кто-то из водителей поделится с ними свежей водой. Мы ни разу не видели, чтобы кто-нибудь остановился.
Шоссе пересекало национальный парк под названием Янгуди-Расса. Его создали для охраны одного из самых редких животных Африки – дикого осла. Этот поразительно красивый обитатель суровых пустынь является предком домашних ослов, но сохранился только в глухих районах Эфиопии, Эритреи и Сомалиленда. Много лет назад я участвовал в израильском проекте по разведению диких ослов в неволе, так что мне особенно хотелось посмотреть на них в природе, и мы пару часов колесили по парку. Там было множество домашнего скота, но почти никакой другой живности. Один раз мы видели осла, похожего на дикого, но он был слишком далеко, чтобы быть уверенными.
В следующем городке мы нашли офис национального парка – крошечный фанерный сарай, в котором жили два инспектора с семьями. Один из них чуть-чуть говорил по-английски.
– Есть ли у вас в парке дикие ослы? – спросил я.
– Нет.
– А что есть?
– Проблемы.
Ну что ж, по крайней мере он был честен.
Мы решили поискать крокодилов в пустынных озерах вокруг города Харэр на востоке Эфиопии, недалеко от границы с Сомалилендом. На краю пустыни мы поставили палатку у небольшого ручейка. Наутро Стася проснулась с острой болью в желудке.
Мы поехали в сторону Харэра, надеясь, что ей станет лучше. Но боль усиливалась. Дорога долго петляла по гребню хребта, разделявшего пустыни Афар и Огаден. Стася уже почти кричала. На пути был небольшой городок под названием Миесо, и там мы отыскали больницу.
Мы слышали немало жутких историй об африканских больницах и ожидали увидеть зловонный холерный барак, в котором умирающие валяются на грязном полу вперемешку с умершими, единственным источником вентиляции служат крылья миллионов мух, шприцы стерилизуют ослиной мочой после каждой тысячи уколов, а с заплесневелого потолка падают комья вируса марбургской лихорадки. Однако больница, хотя и довольно спартанская, оказалась более-менее чистой и нормально работала. В течение часа врачи взяли несколько анализов, диагностировали острый гастрит, сделали укол и выписали таблетки, которые мы купили в аптеке через дорогу. К обеду Стася снова была весела как птичка. Все это обошлось нам в шесть с чем-то долларов. Если я когда-нибудь заболею, лечиться полечу в Эфиопию.
