Вячеслав Перепелица - Чехия без вранья
Брно – интересный город, но для экскурсий по улицам не очень подходящий. Когда-то очень красивый, он был сильно разрушен в войну. Однако даже со своими новостройками он живописно смотрится на зеленых холмах. Забавно, что он соперничает с Прагой, и соперничество это подобно вечному противостоянию Питера и Москвы. Жители Брно считают свой выговор правильным и смеются над пражским говором. И наоборот. Претензии Брно на статус второй столицы давно подкреплены переносом сюда Верховного суда, Арбитражного суда, Кабинета уполномоченного по правам человека. Претензии на статус культурной столицы тоже имеют основания: театральные и прочие фестивали и выставки проходят здесь регулярно. А знаменитые промышленные выставки имеют мировое значение и проводятся здесь с 1920-х годов прошлого века. Тогда же для них был построен выставочный комплекс с огромными павильонами. И при всем этом население второго по величине города Чехии, его второй столицы, – четыреста пять тысяч жителей! Люция очень интересно рассказывает про виллу Тугендгат, один из двенадцати памятников ЮНЕСКО на территории Чехии. Это шедевр раннего функционализма знаменитого архитектора Миса ван дер Роэ. Он построил ее в 1920-е годы за совершенно по тем временам сумасшедшие деньги местному богатею. Причем по строгим условиям контракта владелец не имел право сделать малейшую перестановку или переделку, живя на собственной вилле, не мог он даже повесить картину или фотографию на стену! Все должно оставаться так, как задумал архитектор.
Брно проезжаем быстро и летим по прекрасной дороге на юг. Вскоре все склоны холмов покрываются виноградниками, а равнины – сплошными садами. Флюиды любви к Люции пронизывают автобус, особенно подкупает туристов ее непосредственность, лишь я стараюсь не терять бдительности. Ее рассказ о местных традициях звучит примерно так: «Здесь фрукты вам совсем не обязательно покупать, можете к любому саду подойти и рвать, сколько вам угодно. А вот виноград нельзя трогать, раньше за это казнили, да и сейчас убить могут!» О господи! Понятно, что Люция хотела подчеркнуть трепетное отношение виноделов к своим виноградникам, но зачем же подталкивать моих доверчивых туристов к набегам на фруктовые сады? Один раз, когда со мной ездила жена, а Люция знала об этом заранее, она с утра села в автобус и первым делом сказала в микрофон: «Ой, я слышала, что жена Вячеслава с нами едет! Это святая женщина!!! Это святая женщина!!! Я ведь Вячеслава три года знаю!» Ну ничего себе, соратница и подруга! Прямым текстом объявить моим туристам, что с таким чмо только ангел может ужиться! А я, к несчастью, был в конце автобуса, откуда заорал благим матом водителю: «Володя, отключи микрофон, отключи микрофон!!!» Однако было поздно, весь автобус уже корчился от смеха. Так что расслабляться, пускать пузыри от счастья мне нельзя. А уж как окружающая обстановка этому способствует! Мы в очередном чешском раю, в Ледницко-Валтицком заповеднике. Сей объект наводит на грустные мысли: тщеславие богатых людей два-три века назад выливалось в куда более достойные и интересные деяния, чем сейчас. Проще говоря, со вкусом и фантазией тогда было получше. Князь Карел Евсевий Лихтенштейн, вместо покупки очередной яхты размером с авианосец, решил потягаться с самой императрицей Марией Терезией, создав парк больше и роскошней, чем у нее. И закипела работа! Деревья свозились буквально со всего мира, иногда в виде взрослых экземпляров размером до десяти метров! Осушались болота, прорывались пруды, перестраивался дворец. Работу продолжал его сын Йозеф Алоиз, при котором возник на территории парка уникальный объект. Задумав возвести для местных жителей костел, горделивый князь был так возмущен непониманием то ли самих прихожан, то ли чиновников, что решил в пику им построить ненужный минарет. Уникальное по инженерной конструкции сооружение напоминает устремленный в небо карандаш, что оказалось не случайно. Руководивший строительством талантливый рабочий-самоучка Хардтмуд позже изобрел грифельный карандаш, открыл свое производство, вскоре переехавшее из Вены в Ческе Будейовице… Прочтите, что на любимых наших карандашах написано: «Кох-и-Нор, Хардтмуд»! Собственно, и все последующие потомки Лихтенштейнов продолжали благоустройство и строительство парка, ибо унаследовали философию своего предка Карела Евсевия: богатство и знатность обязывают оставить после себя величайшее произведение искусства как достойный памятник. В XIX веке этот грандиозный парк называли Садом Европы. Кстати, с начала XIX века он был открыт круглосуточно абсолютно для всех посетителей.
Интересных объектов здесь много, дня эдак на три для неспешных осмотров. Люция щедро их все рекомендует, прекрасно зная, что в шестнадцать часов дегустация у пана Ладислава и в пятнадцать пятнадцать кровь из носу надо уезжать. Идет бесчестная игра в доброго и злого гида: «Сейчас спросим у Вячеслава, сколько он нам даст на все времени». Что ж, любишь – должен уметь прощать. Но, конечно, главное здесь – неспешно погулять по уникальному парку. Даже я, не способный отличить бузину от дрезины, замираю от восхищения под причудливыми стволами. А Люция ведет туристов по аллеям, показывает чудодейственные гинкго билоба, вход в оранжерею, дорогу к минарету, а потом уходит куда-то одна и ложится, по ее собственным словам, под какое-то дерево напитываться жизненной энергией.
Один из величайших парков Европы, внесенный в список культурного наследия ЮНЕСКО, приводит многих туристов в полный восторг. А кто-то искренне сожалеет о потерянном времени: «У нас под Москвой таких парков…» Ну что ж… Пора привыкнуть к плюрализму. Я вот только почему-то уверен, что большинство тех, кто так говорит, вряд ли подмосковные парки часто жаловал посещением, если вообще бывал.
Однако наш «моравский день» еще не закончен. Как заласканные дети, летим мы по холмам Палавы, среди садов и виноградников. И вдруг совсем близко возникает перед нами еще одно чудо – увенчавший невысокую гору крохотный городок Микулов. Улицы карабкаются по склонам, над ними парит городской замок. А рядом гора повыше, без построек, лишь на вершине – храм и крутая тропа к нему. Очень интересно рассказывает Люция: «Раньше там здание стояло, куда приходили мужчины и женщины и разные нехорошие дела там совершали…» Я слушал, слушал три года, а потом как-то брякнул: «Свальный грех, что ли?» Люции это страшно понравилось: «Ой, я такого слова никогда не слышала. Да, да, как вы сказали, Вячеслав?.. Да, свальный грех». С тех пор она охотно повторяет этот термин, каждый раз ссылаясь на меня как на главного эксперта по разврату. Хотя подозреваю, что сама, святая душа, так и не догадывается, что это на самом деле означает. Однако что там дальше на горе происходило?.. «Кардинал Дитрихштейн это здание разрушил и построил на горе церковь. А дорога к ней олицетворяет восхождение на Голгофу. Многие верующие проходят ее на коленях. Так вот, с тех пор, как церковь там построили, в нее семь раз молния попадала, и церковь семь раз горела!»
