Элизабет Хаксли - Сияющее Эльдорадо
Сейчас эта земля принадлежит компании Л. Дж. Хукера, земельного магната с юга. Со времени приобретения станции капиталовложения составили около двух миллионов долларов. И потребуются еще миллионы. Здесь решили разводить скот брахманской породы, выведенной в тропиках и считающейся более приспособленной для тропического севера, чем скот, разведенный на пастбищах холодных, влажных островов Северного моря. Более ста лет скотоводы импортировали и выращивали шортгорнов и херфордов, чьи предки происходят с Британских островов. И надо сказать, что эти породы выстояли, перенесли засухи и наводнения, переходы в тысячи миль но пустыням и тучнели на незнакомых им травах. Шортгорны и херфорды хороши, но такая порода зебу, как брахман, обладает определенными преимуществами. Их меньше беспокоит жара и мухи, они спокойного нрава, на их короткой шерсти и коже не разводятся клещи, и они с большей эффективностью перерабатывают в протеин местные сухие, волокнистые травы и кусты. Таким образом, на станции Виктория-Ривер-Даунс должны произойти перемены. Прежде всего — это война против одичавших быков. С того времени как земли перешли во владение компании Хукер, было отстреляно или кастрировано более десяти тысяч таких быков. Но пройдет еще много времени, прежде чем последний бык будет вытеснен с суровых, усеянных камнями пастбищ и установится такой контроль за телятами, при котором они, будучи клейменными, лишатся возможности жить на свободе в устьях криков.
Руководить такой станцией, как Виктория-Ривер-Даунс, все равно что управлять большим городом. Ее население состоит примерно из двухсот аборигенов и пятидесяти-шестидесяти белых; на станции есть своя почта, небольшая лечебница с постоянной медицинской сестрой; универмаг, где продается все — от гаечного ключа до губной помады и от покрышек для тракторов до детских игрушек. Продовольствие доставляется раз в год из Брисбена, расположенного в двух тысячах двухстах пятидесяти милях от станции, и в таких же масштабах, как для войсковых соединений, например тридцать пять тонн муки и двадцать две тонны сахара за один завоз.
Ближайший город — Катерин с населением в семьсот шестнадцать человек расположен в двухстах восьмидесяти милях от станции. Так что здесь не сбегаешь за угол за пачкой сигарет. В Катерине есть мясокомбинат, и откормленный скот с Виктория-Ривер-Даунс грузится здесь в автопоезда, вместо того чтобы брести по дорогам, как это было ранее, до Уиндхема, ближайшего морского порта, или за полторы тысячи миль до железнодорожной станции Маунт-Айза. До городка же Катерин скот добирается за один день, но потери могут быть значительней, чем в былые времена, когда его перегоняли на рынки: гибнет от разных причин около пятнадцати животных на сотню. Хороший же погонщик, если удача ему сопутствовала, иногда сдавал больше скота, чем у него было в начале пути, благодаря естественному приросту в дороге.
Лагерь аборигенов, расположенный вблизи усадьбы и полный собак, выглядит весьма убого. Грязные, маленькие хижины, кажется, готовы рухнуть от любого толчка. Кроватями служат листы старого рифленого железа, положенные на пустые бочки из-под мазута. На веревках, натянутых между гвоздями, вбитыми в стену, висят лохмотья; куски мешковины заменяют двери.
Аборигены, работающие на станции, живут в несколько лучших условиях; их одевают, кормят и платят наличными в пределах десяти австралийских долларов в неделю. Это составляет лишь пятую часть того, что получают белые.
С 1968 г. на Северной Территории вступил в силу закон, согласно которому аборигены должны получать равную плату с белыми за равный труд. Однако один из его пунктов гласит, что оплата труда человеку, не способному заработать минимум зарплаты («медленно работающему»), может быть снижена.
Арбитражная комиссия Австралийского Союза, юридический орган, определяющий минимальную зарплату по всей стране для всех отраслей промышленности, приняла постановление в поддержку точки зрения скотопромышленников Северной Территории о том, что большинство их работников-аборигенов в настоящее время не работают в полную силу или с полной отдачей и им не следует платить столько же, сколько белым.
В результате наниматель теперь сам решает, кого отнести к категории «медленно работающих». Дискриминация, таким образом, остается…
Возможно, впрочем, что через несколько лет неравная оплата труда исчезнет наряду с многими отрицательными традициями скотоводства, которое сейчас стоит на пороге радикальных перемен.
Виктория — широкая, затененная деревьями река, впадающая иногда лениво, а иногда бурным потоком в залив Джозефа Бонапарта между Уиндхемом и Дарвином. На ее берега слетается много птиц. Перед рассветом их голоса сливаются в сплошной хор. Я сама не в состоянии была определить, какие именно птицы создают хор. Но это сделал Майкл Шарленд в своей книге «Территория птиц». «Хор начинается робкими, неуверенными нотками медососа, — пишет он, — за ним следуют мелодичные звуки, похожие на звонок колокольчика — это пестрый серый сорокопут. Позже в хор вступают мирные очаровательные голуби, черноголовые лесные ласточки, кукабарры и, наконец, попугаи, голоса которых заглушают все».
Некоторые виды попугаев быстро надоедают. Сначала они производят потрясающее впечатление, но по прошествии некоторого времени проявляют себя как вульгарные и агрессивные птицы. Конечно, я не имею в виду ярких великолепных попугайчиков, я говорю о кореллах, летающих стаями и производящих ужасно много шума, а также белых с желтой грудкой какаду, которые, как и прочие птицы этого вида, неприятно скрипят своими хриплыми голосами.
Самая чудесная птица, из всех, что я видела на Северной Территории, свила гнездо на веранде станции Хумберт-Ривер. Это был один из ткачиков. Самец — алого цвета, за исключением голубого пятна на загривке. У самки голова красная, а спина желто-серая. Семья из пяти птичек расположилась в уютном гнездышке среди листьев папоротника, который рос в подвешенной корзинке. Самец часто усаживался на ручку моего кресла.
Большая гоанна (самая крупная ящерица Австралии) длиной в три фута, завидев меня, бросилась бежать по берегу реки и, наконец, скрылась в воде. Я удивилась, как сохранились здесь эти гигантские ящерицы, ведь за ними постоянно охотились аборигены. Мне объяснили, что теперь местные жители уже не питаются мясом гоанн. Тридцать или сорок валлаби весело прыгали по скалам между кустарниками, оставляя длинные тени.
— Вредители, к сожалению, — сказал г-н Миллер. — Люди охотятся на них из спортивного интереса.
Самые опасные сельскохозяйственные вредители — это динго. Их травят и убивают. По мнению Миллера, в горах водится также не менее тридцати-сорока тысяч диких ослов. Был год, когда станция Виктория-Ривер-Даунс выплатила премии за пятнадцать тысяч ослиных ушей. Но это ровно ничего не дало, так как туши оставляли гнить в зарослях, а ими стали кормиться вороны и те же динго.
