200 дней на юг: автостопом из Москвы в южную Африку - Антон Викторович Кротов
Поезд едет очень быстро. Остановки краткие. В вагоне становится всё холоднее и холоднее. Я всё же достал спальник, завернулся в него и задремал. В 17.30 миновали Луксор, а примерно в девять вечера поезд прибыл на конечную станцию, Асуан. Средняя скорость поезда получилась более 70 км/час! При том, что на основных магистралях России 55–60 км/час и только на линии Москва-Питер поезда ходят быстрее.
Город Асуан уже хорошо знаком мне. Здесь полтора года назад мы с Вовкой Шарлаевым несколько часов искали ночлег, и устроили скандал в коптском храме, вопрошая: что важнее — Бог или правительство, запрещающее вписывать иностранцев в доме Божьем?
Теперь уже, зная свойства асуанских храмов и людей, я решил найти укромное, тёмное место и переночевать там, не привлекая внимания. И впрямь, такое место вскоре подвернулось в некотором парке. Я решил не спать на скамейке и не ставить палатку, а замаскировавшись, улёгся под кустом.
Но мой расчёт оказался неверен. Несмотря на поздний час, в парке время от времени появлялись люди. Два человека прошли мимо моего куста (но не заметили меня). Зато третий, увидев под кустом в парке что-то, оказавшееся белым мистером, подошёл поближе и долго увещевал меня по-арабски, уверяя, что под кустом спать нельзя.
Я сделал вид, что не понимаю, и попытался заснуть, но человек не успокоился и продолжил своё бормотание:
— Спать здесь не можно! Иди отсюда! Спать здесь не можно!
Наконец он мне надоел, я встал и медленно начал собирать спальник. Египтянин не уходил, а терпеливо ждал. Когда мои сборы закончились, он поманил меня за собой. "Может быть, вписку предлагает?" — подумал я и пошёл за ночным гостем.
Поведение его было в высшей степени странным. Он повёл меня на другую сторону парка, затем через пустырь и свалку в тихий ночной квартал (здесь он живёт? — подумал я). Затем подобрал старую циновку на улице (гм, для меня?) и пошёл с циновкой и со мной дальше. На тёмной ночной улице стояла деревянная лодка. Египтянин спрятал в эту лодку сию циновку и, пройдя далее, вывел меня на некую трассу. Застопив машину, он увёз меня в отдалённый пригород Асуана, который назывался Махмудия.
— Ну, где спать будем? — вопрошал я.
— Сейчас-сейчас, подожди немного, — отвечал он.
Мы подошли к довольно высокому жилому дому. На освещённой лужайке перед ним сидели, вероятно, все его обитатели на стульях и курили кальяны.
"Наверное, он сейчас покурит и отведёт меня к себе в гости," — наивно подумал я.
Но всё было не так-то просто. Египтянин начал курить, общаться с другими кальянщиками, заказал для меня маленький стаканчик чая (а где еда? — подумал я). Курил он часа два, и на все мои вопросы отвечал характерным арабским жестом: пальцы сложены в щепоть — значит, "надо немного подождать". Я решил из научного интереса дождаться того, что мне хотят предложить, но уже начал дремать на стуле. И когда, наконец, ночь совсем сгустилась (на часах было 1.20) и кальянщики стали расходиться, египтянин завершил курение и повёл меня — обратно!
Застопив на ночном шоссе некую заблудшую машину, мы вернулись обратно в старые районы города. Проходя мимо сухопутной лодки, мой хелпер достал оттуда заныканную три часа назад циновку. Мы прошли по улочкам, через свалку и пустырь, и часа в два ночи оказались обратно в том же парке, откуда он меня вывел четыре часа назад. Расстелил старую циновку на траве и сказал:
— Спать здесь можно! спать здесь можно!
Сильно удивляясь, я лёг на циновку. Мой помощник ушёл, и темнота скрыла его от моих взоров.
27 августа, воскресенье в Асуане
В 6.30 утра меня растолкал вчерашний человек, пришедший за циновкой. Я понял, что пора, и покинул своё лежбище. Интересно, в чём причина странного поведения сего человека? Или в парке в 1.00 ночи и 7.00 утра проходят проверяльщики, выгоняя спящих? или здесь запрещено спать без циновки? Кстати, в парке оказалось сыро, полно квакающих лягушек и больших жуков, а наутро неожиданно холодно (перед рассветом).
Итак, я отправился в город на главпочтамт, искать письмо, направленное мне в Асуан "до востребования". Город был в утреннем тумане. Я сел на свой рюкзак на набережной, ожидая открытия почтамта, и Асуан быстро разогрелся, сперва градусов до сорока. Интересно, что в такую жару мясные туши в лавках висят безо всяких холодильников, вокруг вьются мухи, в общем, гигиена на высоте.
Когда новый главпочтамт открылся, мне там сказали, что "до востребования" надо искать на другом, старом почтамте; но там был такой беспорядок, что найти письмо не смогли. Зашёл в офис туристской информации; пароход на Судан обещали завтра. Сказали, что в порту билет купить невозможно, нужно делать это здесь, в Асуане, в офисе фирмы "Nile Navigation".
Днём довольно долго сидел у главпочтамта, ожидая кого-либо из спутников. Тут, в Асуане, местные жители испытывают странную любовь к шариковым ручкам, хотя они продаются свободно и недорого повсюду. Со всех сторон слышится: "Give me pen!" (дай мне ручку!). Пример. Иду покупать манго. Почём манго? — полфунта! — покупаю манго, но не успел отойти, продавец видит ручку, торчащую из моего ксивника, и: "Give me pen!" Другой продавец — тоже, манго фунт, можно и за полфунта, но: "Give me pen!" Полицейский на перекрёстке: "Give me pen!" Сижу на набережной, дети окружают меня, и все наперебой: "Give me pen!" А ещё здесь ходят "фелюкамены", противно одинаковые мужики лет сорока в белых халатах, и совершенно одинаковым голосом предлагают покататься по Нилу на фелюке (деревянной лодке с парусом).
Вообще наше путешествие протекает уже месяц без каких-либо эксцессов, на удивление спокойно. Единственным казусом было плавание из Иордании в Египет, и тут же опять в Иорданию за египетской визой, и вновь в Египет; что стоило нам потери двух суток времени и тридцати долларов с носа. Больше ничего неординарного, всё так знакомо, но при этом замечаешь такие подробности, каких раньше не замечал. Я думаю, то же чувствует человек, после долгого отсутствия вернувшийся в родной край, где провёл своё детство. А завтра поплывём в мою родную Вади-Халфу. Как там? Не изменилось ли чего?
В назначенное время подошли Гриша Кубатьян с Кактусом, избавив меня от общества многообразных бродячих детей, скопившихся вокруг меня на набережной и мечтающих разжиться шариковой ручкой. А когда стемнело, мы покинули центр города и заночевали на его окраине, возле бетонной водокачки, где бродили, сидели и общались многочисленные люди, радующиеся,
