Казимир Добраницкий - В Америку и обратно
Капитан сказал маленькую речь о том, что маленькая часть Советской России переходит экватор, что на целой половине земного шара не видели еще советского флага и что нам, 50 человекам, выпала честь первым перенести его через экватор.
Простая, но искренняя и горячая речь капитана была встречена криками «ура» в честь Советского Союза.
Потом начался обычный церемониал «крещения» при переходе через экватор. Вода была теплая, так что вреда это никому не принесло, хотя люди ходили мокрые с ног до головы.
Погода была в этот день довольно печальная. Ровные, светло-серые облака покрывали небо. Вода, отражая небо, тоже потеряла свой обычный синий цвет, а приняла грязно-серый. Моросил мелкий-мелкий дождик. Вся эта картина создавала впечатление не экватора, а Финского залива. Похоже было, что мы находимся не на расстоянии 6000 миль от России, а где-либо перед Кронштадтом и идем домой.
Дня через три после перехода экватора выяснилось, что у нас не хватит воды в машине до Монтевидео. Надо было куда-нибудь зайти, взять ее. Было решено, что самым удобным для нас портом является большой бразильский порт Бахия. Правда, мы не имели разрешения на заход в порт от бразильского правительства; но в состоянии войны мы с Бразилией не находились, команду спускать на берег в Бахии мы не собирались, а хотели только взять воду и провизию и тут же итти дальше в Монтевидео.
О своем заходе мы сообщили по радио в Бахию, да ответа оттуда ни положительного, ни отрицательного не получили.
В 7 час. утра 17 марта «Воровский» стал на якорь на рейде перед портом. До 8 часов утра никто не подплывал к судну. Около восьми подошел катер, спросил, какой мы национальности и тут же уехал обратно в город. Часам к девяти на судно явилось начальство. Один за другим лезли они с катеров на судно, и, казалось, что им не будет конца. В светло-голубых мундирах, в зеленых, в штатском, их набралось человек около двадцати. Все они собрались в кают-компании. Тут был и представитель начальника порта, и представитель городского управления, и представитель войск, расположенных в Бахии, и представитель общей полиции, и представитель морской полиции, и представитель таможни, и доктор, и еще куча разных других представителей.
После долгих расспросов о судне решено было воду и провизию нам дать, «так как мы признаны уже всей Европой», но ни в коем случае в порт нас не пускать. Так как это не было нам нужно, то мы и не протестовали. Потом вся эта публика уехала, оставив нам на судне двух офицеров от полиции порта, двух таможенных офицеров и пять солдат от морской полиции до момента нашего отхода в море, для того, чтобы не пускать нас на берег.
Мне приходилось много слышать о взяточничестве чиновников в разных странах, но я смело утверждаю, что таких взяточников, как бразильские чиновники, наверное, не существует нигде больше. Время, которое они провели на судне, они потратили исключительно на попрошайничество. И самое их попрошайничество было мелкое, жалкое. Представитель начальника полиции порта выпросил у капитана «на память» американский доллар, банку варенья, кусок масла. Остальные, младшие по чину, и просили соответственно меньше. Эти просьбы излагались не тайно, с глазу на глаз, а совершенно открыто, в присутствии многих людей, как нечто, совершенно понятное.
Рядовые полицейские стеснялись в своих просьбах, конечно, еще меньше, нежели «начальство». Так, они по просьбе команды отрядили одного из своих на берег. Тот вернулся с торговцами, привезшими фрукты, попугаев, обезьянку. Торговля пошла очень оживленно, а наша полицейская стража брала за это послабление мелочь с обеих сторон — как с покупателей, так и с продавцов.
Тем временем привезли продукты и воду, и спустив на катере нашу «охрану», мы вышли в 6 час. 20 мин. вечера из негостеприимно принявшей нас Бахии.
Это было днем 25 мая… «Воровский» приближался к Монтевидео. До него оставалось, правда, еще около 200 миль, но по сравнению с пройденным путем в в 6300 миль это были пустяки. Команда, утомленная большим рейсом и изнуренная жарой, мечтала о Монтевидео. Мы не знали, хороший ли это город или скверный, интересный или неинтересный, но мы знали одно, — что это город стоянки, город отдыха. Всех нас интересовало, найдутся ли там товарищи. За все время стоянки в Соединенных Штатах мы не видели ни одного коммуниста, и мы соскучились по товарищам, по единомышленникам… Спрашивали друг друга, есть ли там компартия или нет, но никто не знал этого… Внезапно весь пароход обежала новость.
Капитан получил две телеграммы с приветствиями из Монтевидео: одну от коммунистической партии Уругвая, другую от группы итальянских коммунистов в Уругвае. Поздравляют, спрашивают, когда придем в Монтевидео.
Сразу повеселели все лица, улучшилось настроение. Серое, хмурое, тяжелое небо и сильный ветер не давили уже, как раньше, на настроение. Все казалось веселым и радостным.
По нашим расчетам, мы должны были притти около 3 час. дня 26 мая. Мы телеграфировали об этом. К вечеру, при подходе к устью Ла-Платы, противный ветер и сильное противное течение очень усилились. За ночь мы прошли только 20—25 миль. Вечером около 8 час. показался маяк «Санта Мария»; утром, около 7 час., он все еще был виден. И чем сильнее было течение, чем сильнее становился ветер, тем больше хотелось поскорее притти в Монтевидео… В 3 часа дня мы все еще боролись с течением и ветром, двигаясь черепашьим шагом вперед… Около 5 часов было получено новое радио. Секретарь ЦК компартии, тов. Гомец, сообщал, что на пристани нас ждало около 15000 человек и что партия настоятельно просит притти 27-го в то же время, т.-е. в 3 часа.
Эта цифра — 15 000 человек — передавалась из уст в уста, все нервничали, волновались. Такой встречи не имел еще ни один советский пароход… Многие отчаивались:
— Завтра никто не придет. Побоятся, что мы опять опоздаем.
Ругали погоду всеми словами. Вспоминали ее родственников до седьмого колена, но даже это универсальное средство не помогало.
К Монтевидео мы подошли ночью. Стали на внешнем рейде на якорь. Утром стали приводить пароход в порядок перед входом в порт. Около половины второго уборка была кончена, и без пятнадцати минут два мы пошли по морскому каналу в порт. Все свободные от работы стояли на спардеке и смотрели на видневшийся вдали город. Редко кто из «береговых людей» представляет себе, какое удовольствие доставляет моряку вид берега, домов, зелени и т. д. после длинного перехода.
Из гавани по направлению к нам шел пароходик. Красные флаги, масса народу, оркестр, выстрелы петард…
— Смотри… Это к нам… Нас встречают… — слышны голоса.
