Жюль Верн - Великолепная Ориноко
В районе Сьюдад-Боливара, в четырехстах двадцати километрах от устья, почти не ощущается действие приливной волны, что весьма затрудняет движение судов вверх по течению. В дождливый сезон вода, даже в центре провинции, может подняться на десять—пятнадцать метров. Но обычно уровень воды в Ориноко повышается постепенно, начиная с середины августа, достигает высшей точки в конце сентября, а затем так же плавно понижается с ноября по апрель.
Таким образом, путешествие господина Мигеля и его коллег было предпринято в период, благоприятный для научных исследований патриотов Атабапо, Гуавьяре и Ориноко.
Множество единомышленников, пришедших проводить наших географов, толпились у причала. А ведь это было только начало путешествия. Можно себе представить, что будет твориться, когда они вернутся! Провожающие приветствовали путешественников громкими криками. Сквозь шум, ругань матросов и грузчиков и оглушительный свист пара доносились крики:
— Да здравствует Гуавьяре!
— Да здравствует Атабапо!
— Да здравствует Ориноко!
Несмотря на усилия господина Мигеля, бурные дискуссии то и дело грозили перейти в ссору.
Сержант Марсьяль и его племянник, стоя на спардеке, с изумлением наблюдали за этими сценами, не в силах понять, что же здесь происходит.
— Чего хотят эти люди? — воскликнул старый солдат. — Это наверняка какая-нибудь революция...
Бывалый служака ошибался: в испано-американских государствах революции не происходят без участия военных. А у причала не было видно ни одного из семи тысяч генералов венесуэльского штаба.
Жан и сержант Марсьяль недолго будут оставаться в неведении, так как можно не сомневаться, что господин Мигель и его коллеги продолжат свой географический спор на борту парохода.
Капитан дал приказ отдать концы, и провожающим пришлось покинуть судно. Наконец-то после всей этой суматохи на борту остались только пассажиры и экипаж.
С берега еще раздавались прощальные приветствия, крики «Виват!» в честь Ориноко и ее притоков, а «Симон Боливар», оставляя позади пенистый след, вышел тем временем на середину реки. Через четверть часа город скрылся за поворотом левого берега. Следом исчезли из виду и последние дома Соледада — справа.
Венесуэльские льяносы занимают площадь примерно пятьсот квадратных километров. Они представляют собой почти сплошь равнины. Лишь кое-где встречаются едва уловимые глазом возвышенности, называемые здесь «банкос», либо холмы с обрывистыми склонами — «месас»[45]. По мере приближения льяносов к горам возвышенности, однако, становятся чуть заметнее. Равнины, называемые «бахос», тянутся вдоль рек. Вот по этим просторам, зеленеющим в сезон дождей, желтым и даже почти бесцветным в сухое время года, несет Ориноко свои воды.
Впрочем, любознательным пассажирам «Симона Боливара» нужно было бы всего лишь обратиться к господам Мигелю, Фелипе и Баринасу, чтобы получить исчерпывающую информацию о гидрографических[46] и географических особенностях реки. Ведь эти трое ученых были готовы в любую минуту дать подробнейшие сведения о прибрежных деревушках и селениях, о притоках Ориноко, об оседлых и кочевых племенах. Пожелай только того пассажиры, и трое добросовестнейших чичероне с любезной поспешностью поделились бы с ними своими знаниями.
Правда, большинство пассажиров «Симона Боливара» вряд ли узнали бы что-либо новое. Они уже раз двадцать плавали вверх и вниз по течению, одни — до устья Апуре, другие — до городка Сан-Фернандо-де-Атабапо. Большинство из них были торговцами, доставлявшими товары либо в глубь страны, либо в порты на восточном побережье. Торговали они, главным образом, какао, мехами, кожей, медной рудой, фосфатами. А также — строительным лесом, резными деревянными изделиями, красителями, бобовыми, каучуком, сальсапарелью[47] и, наконец, скотом. На равнинах ведь сильно развито животноводство.
Венесуэла расположена в экваториальной зоне. Средняя температура здесь 25—30°, но на самом деле, как во всех гористых странах, она изменчива. Жарче всего в районах, расположенных между прибрежными и западными Андами, преграждающими путь морским ветрам и не позволяющими северо-восточным пассатам[48] смягчать климат.
В тот день небо было затянуто дождевыми облаками, встречный западный ветер создавал приятное ощущение свежести, и пассажиры не слишком страдали от жары.
Устроившись на палубе, сержант Марсьяль и Жан любовались берегами реки.
Большинство же пассажиров были равнодушны к этому зрелищу, за исключением трех географов, оживленно обсуждавших мельчайшие детали ландшафта[49].
Конечно, обратись к ним Жан, они с радостью ответили бы на все его вопросы. Но, во-первых, суровый и бдительный сержант Марсьяль ни за что не позволил бы посторонним вступить в разговор со своим племянником. А, во-вторых, тот и не нуждался ни в чьей помощи. Разбираться в селениях, островах и изгибах реки ему позволял надежный путеводитель, книга господина Шафанжона. Автор ее поведал о двух путешествиях, которые он совершил по поручению министра народного образования Франции. Во время первого путешествия в 1884 году Шафанжон исследовал нижнее течение Ориноко от Сьюдад-Боливара до устья Кауры, включая этот крупный приток. Второе путешествие в 1886—1887 годах было посвящено исследованию реки от Сьюдад-Боливара до ее истоков. Повествование французского ученого было столь подробным и точным, что Жан надеялся извлечь из него немалую пользу.
Само собой разумеется, что сержант Марсьяль предусмотрительно запасся достаточным количеством пиастров[50], необходимых для всех дорожных расходов. А также — стеклянными украшениями, тканями, ножами, зеркальцами, жестяной посудой и грошовыми безделушками, что должно было содействовать установлению контактов с индейцами льяносов. Вся эта мишура наполняла ящики, составленные вместе с остальным багажом в глубине дядюшкиной каюты, смежной с каютой племянника.
Жан, положив книгу на колени, внимательно вглядывался в скользящие перед его взором берега. Нужно сказать, что путешествие его соотечественника было сопряжено с гораздо большими трудностями, так как он вынужден был пройти под парусом или на веслах путь до устья Апуре, куда теперь пассажиров доставляли пароходы. Однако выше устья Апуре возникали непреодолимые для пароходов препятствия, а потому сержанту Марсьялю и его юному спутнику предстояло вернуться к этому примитивному и не слишком комфортабельному способу передвижения.
