Борис Стрельников - Америка справа и слева
— Что же вы думаете об этой войне? — спросили мы у нашего соседа.
— Как и многие, считаю ее аморальной, бесчестной, более того, преступной.
Парень говорил твердо, как о вопросе раз и навсегда решенном, Да, он любит свою страну, но не хочет быть участником ее преступлений, Вина за эти преступления не покидает его «и день, ни ночь. Чтобы хоть как-то облегчить свою совесть, он, окончив университет, поступил в «корпус мира», работал в Колумбии.
— Разочаровался, — вздыхает он. — Какую я колумбийцам принес пользу? Никакой. Я им лекции о литературе читал, а в это время Рокфеллер грабил их без стыда и совести.
Видно, что парень честный, искренний, тяжело переживает вину своей страны перед другими народами. Таких, как он, сейчас в Америке немало. Говорит, что решил принять участие в демонстрациях за немедленное окончание агрессии США во Вьетнаме.
— Прощу вас, — сказал он на прощание, — не судите об американском народе по заявлениям генералов и безответственных конгрессменов. Если хотите понять Америку, встречайтесь больше с простыми людьми.
Радиофицированная таверна скрылась за поворотом, и опять наша «Акулина» понеслась по широкой автомобильной дороге.
Перед вечерам поток машин стал помаленьку редеть. Наиболее практичные седоки уже спешили выбраться из суетливого автомобильного стада и сворачивали на боковые дороги, к придорожным мотелям, чтобы найти для своих «доджей», «плимутов» и «шевроле» стойла подешевле.
Издалека мотели напоминали какие-то типовые сельскохозяйственные постройки, выполненные, однако, с необычайной (старательностью и аккуратностью. Длинное приземистое здание с чуть выступающим помещением оффиса в центре, с тонкими деревянными стенами под легкой покатой крышей, с дверьми, выходящими прямо на улицу, с маленькими зашторенными окнами, под которыми белыми прямоугольниками обозначены места для машин, — таким предстает перед путником мотель из окна машины.
Москвич уже заприметил, что небольшие американские городки, похожие друг на друга, как два «форда» одной модели, сошедшие с заводского конвейера 'в один и тот же час, начинаются и кончаются мотелями. Их много. Чтобы отвоевать, друг у друга постояльцев, они затеяли тяжелую конкурентную возню. Еще городка не видать, а рекламные щиты, как «солдаты в атаке, ворвались на придорожные лужайки, захватили господствующие над шоссе высоты. Мальчишка с медвежьей головой и в длинной ночной сорочке работал от фирмы «Трэвел лодж». С ним полемизировал важный пожилой господин в красном камзоле, сшитом еще во времена мистера Пикквика, который представлял интересы компании «Ромада инн». Сделанный из папье-маше пятиметровый ковбой чувствовал 'свое бесспорное превосходство перед рисованными конкурентами и самодовольно улыбался, указывая огромным перстом в сторону «Солнечного мотеля». И все они дружно сулили, свежую постель, уют, всякие удобства, которых, казалось, никак нельзя было ожидать от этих не веселящих глаз одноэтажных зданий.
— Где будем ночевать? — спросил Вашингтонец. Москвич пожал плечами. Ковбой из папье-маше не внушал ему доверия. Мальчишка с медвежьим лицом выглядел вульгарным дегенератом. Перспектива провести скучный вечер в обществе старомодного английского джентльмена не улыбалась ни Вашингтонцу, ни Москвичу.
— Давай доберемся до восьмидесятой дороги, пока еще светло, — предложил Вашингтонец.
И мы мчались вперед мимо рощ, полей и городов, не обращая внимания на ехидную ухмылку ковбоя, на приглашения вульгарного мальчика и на галантные поклоны чопорного зазывалы в красном — камзоле.
Внезапно оранжевый закат потух, качнулись верхушки ближнего леса. Ветер пригнал с океана грозовые тучи и разорвал их над самой восьмидесятой дорогой. Крупные капли дождя забарабанили по капоту. На асфальте опустевшей дороги расплывались морщинистые лужи. Стало темно и жутко. Отвергнутый мальчонка из «Трэвел лодж» казался теперь символом гостеприимства и уюта.
Мы еще долго разбрызгивали лужи на восьмидесятой дороге, прежде чем фары нашей машины выхватили из темноты контуры спасительного мотеля. Фыркая от восторга, «Акулина» перепрыгнула через обочину и ворвалась на заезжий двор. И хотя мы остановились в каких-нибудь трех метрах от парадной двери, выйти из машины было не просто: с неба низвергался сплошной поток воды.
На пороге появился парнишка. Он раскрыл над нами гигантский зонт, под которым могла бы спрятаться не только легковая машина, но и грузовик.
Выйдя сухими из воды, мы так обрадовались, что долго трясли руки нашему молодому избавителю и сгорбленному, сухому человеку, стоящему за конторкой. Он оказался владельцем мотеля мистером Чарльзом Уайтом. Пока мы обменивались взаимными приветствиями, ливень кончился. Вашингтонец отправился к машине, а хозяин мотеля пригласил Москвича взглянуть на отведанные номера.
— Здесь будете спать вы, а в комнате рядом — ваш спутник, — сказал мистер Уайт, распахивая дверь.
Москвич шагнул за порог и остановился в удивлении. Он не ожидал, что внутри невзрачного типового строения могут находиться такие отличные комнаты. Номер этого придорожного мотеля, затерявшегося в лесах штата Огайо, по существу, ничем не отличался от номера столичной гостиницы, в которой накануне останавливался Москвич.
Всю площадь пола занимал синтетический цветной ковер. Мебель была легка и удобна. Москвич отодвинул верхний ящик письменного стола и увидел в нем авторучку, конверты, бумагу, бланки для телеграмм, цветные открытки с видом мотеля, телефонную книгу и маленькую библию.
Над столом на полочке стоял небольшой телевизор. Полочка была на шарнирах, и телевизор можно 'было разворачивать вправо или влево, в зависимости от того, сидите вы в кресле или легли в постель. Чтобы телевизор не увезли в качестве сувенира, он был прочно прикован к стене изящной цепью.
— Вы, надеюсь, знаете, как пользоваться кофеваркой, эркондишеном и электрической печью? — спросил владелец мотеля. — А если хотите, чтобы ваш сон был крепок, мой вам совет: бросьте двадцатипятицентовую монету в автомат, — он дотронулся до маленькой металлической коробки на ночной тумбочке, — тогда кровать сама сделает вам легкий массаж. Вам потребуется лед? Дайте мне знать, я принесу. Впрочем, вы можете взять его сами в ящике около оффиса. А купаться не хотите? Бассейн с подогретой водой по ту старому мотеля, только я полагаю, что купаний вам на сегодня хватит…
В крохотной душевой все сияло изумительной белизной. Стаканы на стеклянной полочке были завернуты в целлофановую бумагу с надписью «стерилизовано». Даже унитаз подчеркивал свою девственность: чтобы пользоваться им, нужно было сорвать с него бумажную ленточку с надписью «стерилизовано». У кранов с холодной и горячей водой стопкой громоздились четыре полотенца разных размеров. Рядом лежала замшевая тряпочка для чистки ботинок.
