Кэтрин Бу - В тени вечной красоты. Жизнь, смерть и любовь в трущобах Мумбая
Местная, мумбайская беднота полагала, что жить здесь нельзя – слишком сыро. Но тамилы лихо взялись за дело: выкорчевали кустарник, выгнали змей, накопали глину там, где посуше, и уложили ее слой поверх жидкой грязи. Через месяц бамбуковые палки, которыми они прощупывали землю перед тем, как ступить на нее, уже не отрывались от земли со смачным хлюпаньем. Под ногами была твердая почва. Тогда рабочие соорудили первые жилища, точнее, простые навесы: вбили колья и натянули на них пустые мешки из-под цемента. Обитатели соседних трущоб дали поселению имя «Аннавади», то есть земля «анна» – так тамилы уважительно называют старших братьев. Вообще-то обычно тамильских мигрантов называли совсем другими, гораздо менее вежливыми словами.
Однако соседи все-таки отдали должное трудолюбию и упорству новых поселенцев, умудрившихся осушить непроходимое болото.
Семнадцать лет спустя практически никто из обитателей этих трущоб, по официальным индийским стандартам, не мог считаться живущим за чертой бедности. Напротив, жители Аннавади входили в число тех индийцев (по статистике, их около ста миллионов), чье благосостояние значительно повысилось с 1991 года. Именно тогда, примерно в то же время, когда на свет появился этот квартал, государственная власть взяла курс на либерализацию экономики. Так люди из покосившихся домиков оказались в гуще событий: вокруг них кипело строительство, динамично рос современный город, стремительно внедрялись высокие технологии. Эта поразительная история еще не закончилась, а продолжала разворачиваться на глазах.
Правда, всего у шести человек из трех тысяч жителей квартала имелась легальная и постоянная работа (остальные, как и 85 % населения Индии, были заняты в теневой экономике). К тому же в Аннавади оставалось еще несколько человек, которые регулярно ловили крыс и лягушек и жарили их себе на обед, а еще некоторое количество употребляло в пищу травы, росшие у пруда с нечистотами. Но эти несчастные и не подозревали, что тем самым оказывают огромную услугу остальным. Те, кто не питался сорняками и вареным крысиным мясом, в том числе и Абдул, чувствовали свое социальное превосходство и верили, что скоро жизнь их станет еще прекраснее.
Отходов, поставляемых аэропортом и гостиницами, становилось в несколько раз больше зимой – на пике туристического сезона и активности международного бизнеса. А еще в это время года местная элита играла свадьбы. Экономическая свобода и отсутствие регулирования в 2008 году вызвали беспрецедентный биржевой рост. Из-за строительного бума в Китае, готовившегося принять летние Олимпийские игры в Пекине, взлетели цены на металлы, в том числе и лом, по всему миру. Судьба подыгрывала Абдулу: это было очень благоприятное для мумбайского утилизационного бизнеса время. Хотя, надо сказать, сам юноша не чувствовал, что его статус вырос: многие сограждане, не вдаваясь в детали его рода занятий, по-прежнему назвали бы его отребьем. Увы, люди часто путают человека, который занимается утилизацией мусора, и сам мусор.
В то утро, вытаскивая гвозди и выкручивая шурупы из собравшейся кучи лома, он старался не подпускать близко коз, которые паслись неподалеку. Обычно они с удовольствием обнюхивали пластиковые бутылки и вылизывали упаковку из-под продуктов. Как правило, Абдул позволял им отираться рядом, но сейчас эти твари, с их постоянным поносом, были угрозой для его «имущества».
Козы принадлежали мусульманину, содержавшему бордель в собственной хижине. При этом он все время жаловался, что девушки отлынивают от работы, притворяясь больными. Для разнообразия предприимчивый сутенер попробовал разводить домашних животных, надеясь выгодно продать их к празднику Ид[5]. В этот день, завершающий священный месяц Рамадан, принято приносить жертвы. Однако оказалось, что козы доставляют не меньше проблем, чем девицы. Стадо из двадцати двух голов быстро поредело: двенадцать пали, а выжившие страдали кишечным расстройством. Хозяин пенял на черную магию. Он все повторял, что тамилы отравили воду. Однако люди здравомыслящие возражали: все дело в том, что козы часто пьют из сточного пруда.
По ночам строители, работавшие на территории аэропорта, выбрасывали в пруд всякую гадость. Жители Аннавади тоже сбрасывали туда что попало. К примеру, недавно там были затоплены полуразложившиеся трупы двенадцати коз. Вода этого пруда (ее правильнее было бы назвать скорее токсичным бульоном, чем водой) оставляла следы на теле животных. Животы собак и свиней, которые по доброй воле или по неосторожности окунались в нее, покрывались синими пятнами. Тем не менее некоторые существа умудрялись приспособиться к существованию в сточном водоеме. Прежде всего, это были малярийные комары, но не только они. По утрам иногда посередине пруда можно было увидеть лодку рыбака. Одной рукой он отгонял плавающие на поверхности пакеты и пустые сигаретные пачки, а другой закидывал сеть. Свой улов он нес на рынок Марол. Там мутировавшую рыбу обрабатывали и делали из нее рыбий жир. На эту полезную для здоровья пищевую добавку сейчас большой спрос на Западе.
Абдул поднялся, чтобы размять затекшую лодыжку, и с удивлением обнаружил, что небо заволокла коричневая дымка. Сквозь пелену смога еле пробивалось солнце. Уже полдень, а он и не заметил, как пролетели часы. Абдул всегда терял счет времени, занимаясь сортировкой мусора. Его младшие сестры играли с дочерьми одноногой Фатимы. Они по очереди катались на самодельном кресле-каталке: к треснувшему садовому креслу из пластика были приделаны ржавые велосипедные колеса. Девятиклассник Мирчи уже вернулся домой из школы. Он уселся на пороге дома с учебником математики на коленях и все никак не мог взяться за домашнее задание.
Мирчи с нетерпением ждал возвращения своего лучшего друга Раула. Этот парень из индуистской семьи, жившей здесь же, в Аннавади, недавно стал местной знаменитостью. Ему удалось совершить то, о чем Мирчи только мечтал: пробить брешь между миром трущоб и миром роскоши.
Мать Раула, Айша, была учительницей младших классов, но у нее были какие-то таинственные связи в районной администрации, среди местных политиков и полицейских. Недавно ей удалось временно пристроить сына официантом в отель «Интерконтиненталь», располагавшийся на другой стороне пруда. Так что Раул, простой парнишка, круглолицый девятиклассник с кривыми зубами, смог собственными глазами увидеть сказочную красоту и изобилие, среди которых обитает элита.
И вот, наконец, Раул показался в конце переулка. Он был одет с некоторой претензией на стиль. Шорты с многочисленными карманами, купленные благодаря такому подарку судьбы, как эта подработка, сидели низко на бедрах. Их поддерживал ремень с блестящей массивной бляхой. Кстати, на рынке вторсырья эта тяжелая металлическая вещица могла бы принести неплохой барыш. Темная вязаная шапочка была надвинута ниже бровей. Сам Раул называл все это «стилем хип-хоп».
