Генри Мортон - Ирландия. Прогулки по священному острову

Остров на закате непереносимо прекрасен, море отливает серебром, первые звезды повисают над темными склонами гор. Вы вздыхаете… и снова вздыхаете.

Ахилл — одно из таких мест, которое человек запирает в своем сердце, обещая себе когда-нибудь вернуться сюда.

Покинув Слайго, я взял курс на Донегол, и тут же зарядил дождь, угрюмый и настойчивый.

На широкой площади стояли несколько пастухов с длинными кнутами. Скот неуверенно топтался на мостовой. По дороге то и дело проезжали телеги, груженные торфом или овощами. В Ирландии у городов величавые названия, так что иностранец, ожидающий увидеть здесь башни, башенки и толпы народа, с недоумением смотрит на Донегол, где под мелким дождем нахохлились люди, а на тротуаре грустно мычат телята.

Это естественно, ибо славные имена этим городам дали эмигранты, разъехавшиеся по свету. Всему виной ностальгия.

Залив Донегол — один из самых величественных в Ирландии. Но красотой эта страна обязана великолепию гор и скал, вдающихся в море.

Туман скрыл горные вершины и белым занавесом повис над морем. Я приблизился к краю обрыва и посмотрел сквозь дымку на бешеные волны, бьющиеся о скалы. Вокруг меня вставали бесформенные силуэты гор. Одни вгрызались в море, другие отступали назад. Мокли под дождем серовато-зеленые холмы.

Донегол — самое волшебное место в Ирландии. Коннемара воинственна и эпична; Донегол мягче. Если под каменистой почвой Коннемары и можно что-то обнаружить, то окажется, что это боевой топор, потерянный в старом сражении. В Донеголе, возможно, вы обнаружите горшок с золотом.

Стоит перетерпеть шторм в Атлантике ради мига, поближе к вечеру, когда ветер успокоится и прекратится дождь. Тучи поредеют, в серой водянистости проглянет кусок голубого неба (так называемый «голландский жилет»), и на землю снизойдет небесная красота. Все вокруг мгновенно переменится. Вот штабель торфа в поле. Минуту назад это была унылая мокрая торфяная пирамида. Теперь на нее упал магический свет и придал ей совсем иной вид. Она стоит уверенно, привлекая к себе внимание. Торфяная вода в болоте обретает цвет: в нее ныряет небо. И — оглянитесь — всюду вокруг же преображение: горы вышли из тумана, стали синими, как и море. Жаворонок взмывает в небо, над зеленым болотом с криком кружит ржанка. Невысокие каменные стены причудливой формы просияли на фоне голубых гор. Сияют и белые домики. Девушка в наброшенной на голову шали ведет по дороге осла. Во всем, что я вижу, есть что-то от сказки. Вы смотрите на девушку, и вам кажется, что она вот-вот подойдет к вам и скажет, что на самом деле она принцесса, а побитый молью осел поднимет на вас глаза и покажет знаком, что он — бедный юноша, разыскивающий волшебную розу.

Этот свет, что превращает Донегол в поэму на час или только на секунду — ужасное и тревожное явление. Если бы любой человек с чувством прекрасного видел бы его каждый день, он не смог бы заниматься работой. Если когда-нибудь в Ирландии родится своя Жанна Д’Арк, ангел придет к ней, когда после бури она поведет по дороге старого серого осла.

У этой земли женское лицо, — писал Падрейк Колум о Донеголе, — пахотная и пастбищная земля представлена в виде заплаток. Коричневая заплатка овса карабкается вверх вместе с зеленой заплаткой корнеплодов. Вереск опередил обоих, а над вереском, на зеленом пятачке, пасется белая корова. У подножия холма маленький капустный мыс. С обеих его сторон плещется море. Размеры огородов составляют половину и четверть акра, их пересекают стенки из поставленных друг на друга камней. Корова, или лошадь, или осел, заключенные в огороженный стенами квадрат, похожи на зверей, которых люди заманили в ловушки. Дома стоят там, где есть возможность обработать несколько ярдов земли. Домиков много, если принимать во внимание бедность земли. Они лучше и комфортабельнее тех, что стояли здесь двадцать лет назад. За это следует благодарить районную администрацию…

Добывание средств к существованию на поле площадью в десять акров в этой ветреной и дождливой местности — изматывающее занятие. Будь рядом с домом рынок, на котором можно было сбыть продукцию — масло, яйца и домашнюю птицу, — вероятно, стало бы полегче. Однако таких рынков нет. Крестьяне могут продать на ярмарке скот — коров и овец, но масло, яйца и птицу они продают в деревенские магазины, либо обменивают их на промышленные товары. Думаю, выдержать борьбу было бы невозможно, не имей люди других источников дохода…

Итак, благодаря подсобному хозяйству и сторонним доходам люди умудряются сводить концы с концами. И все же их материальное положение постоянно под угрозой. Ночью они не спят — беспокоятся об овсе и торфе: дожди-то никак не прекратятся. Потеря урожая или ущерб, причиненный торфу, станет ударом, от которого они за год не оправятся. Было замечено, что рост смертности среди стариков находится в прямой зависимости от заготовки торфа… Люди сами обеспечивают себя молоком, маслом и птицей. Однако этого недостаточно. Им приходится ходить в магазин за другими товарами, и владелец магазина пользуется их затруднительным положением и экономической недальновидностью.

У ирландских крестьян в ходу меткое слово для торговца, который стремится их обхитрить. Они называют его «гомбин», что означает «рвач». Не все торговцы гомбины, но в каждом селении такие встречаются. У гомбина в деревне лавка; он записывает крестьян в книгу, и они не имеют права ходить в другие магазины. Они никогда не знают, сколько ему задолжали, потому что он накидывает проценты на их долги. Он берет у них масло и яйца, но никогда не платит по справедливости. Деньги, что приходят из заграницы, чеки, поступающие из Америки, средства, полученные за продажу теленка или коровы — все поступает гомбину. Поборы гомбина не уступают прежнему лендордизму.

Единственное, что можно противопоставить этому кровопийце, по словам Колума, — создание кооперативного магазина. В Ирландии их много, некоторые успешны, а большинство обречено на неудачу. Ирландское сельскохозяйственное объединение старается кооперировать фермерский бизнес. Фермер должен быть и оптовиком, и розничным торговцем, и производителем. Короче, он сам себе должен все то, за что в прошлом платил бесчисленным посредникам. В этом, как мне кажется, заложено единственно верное решение многих проблем ирландского крестьянина, гнущегося под безнадежными и невыносимыми долгами.

В горах Донегола среди разбросанных общин есть одна, которую при неимении лучшего слова я должен назвать «деревней». Однако в Ирландии нет деревень, подобных тем, какие имеются у нас в Англии. Английская деревня, с ее домиками, живописно сгруппированными вокруг церкви и большого имения, — англосаксонское образование, не имеющее ничего общего с гэлами. В Ирландии, особенно на западе, деревня может располагаться на нескольких квадратных милях горных склонов.