Владимир Динец - America Latina, или повесть о первой любви
Мы бросились к джипу и помчались вперед через последний перевал. Он был завален сугробами, и по обе стороны виднелись конуса выноса старых и свежих лавин, но дорогу каким-то чудом не перекрыло. Вскоре мы благополучно выехали из парка Келуат, и начались места более обжитые. В одном месте мы проехали исполинский «бараний лоб» — отшлифованную ледником скалу высотой не меньше 800 метров, в нишах которой гнездились кондоры.
Вдоль Южного Шоссе через каждые 500 метров стоят урны для мусора. Я был поражен, когда увидел, что даже шофера тяжелых грузовиков останавливаются возле урн, чтобы выбросить окурок или апельсиновые корки. Такого, наверное, даже в Западной Европе не увидишь.
В Пуэрто Чакабуко оказалось, что рейс до Сан-Рафаэля и обратно стоит 150$. Никто из нас уже не мог позволить себе таких расходов. Французы уехали в Аргентину, а мы трое остались и через час поймали за двадцатку катер, шедший на кордон парка с грузом продуктов.
Утром мы вышли в море и пошли по Лабиринту на юг. Между островами и берегом тянется пролив, который лишь на одном участке перекрыт перешейком
— там судам, идущим на юг, приходится выходить в открытый океан. Дальше они снова идут между островами, в одном месте проходя по идеально прямому проливу длиной в 90 км при ширине около 100 метров. Берега его поднимаются метров на триста, но глубина еще больше. Спокойный интервал между приливом и отливом длится в «Щели Айко» всего пять минут. К сожалению, тех мрачных (20-30 солнечных дней в году) мест я не видел — наш катер шел только до перемычки.
Как раз тут к берегу подходит Северное Ледяное Поле — белое одеяло, накрывающее высокий участок Анд. С него стекают ледники, некоторые из них доходят до моря.
По мере движения на юг фауна медленно меняется. В узких проливах Лабиринта нам встречались уже другие дельфины — стройные Lagenodelphis hosei и маленькие черные морские свинки Phocoena obscura. Иногда проплывал мимо морской лев или могучая туша южного морского слона. В узких местах можно увидеть на берегу или в воде редкую кошачью выдру (Lutra felina). Чем ближе к перемычке, тем уже и спокойней канал. Наконец только отметки прилива на берегах отличают его от озера. В тупике в воду стекает ледник San Rafael. Ледник нас несколько разочаровал, к тому же видимость была так себе, а после землетрясения новые айсберги почти не откалывались — все, что могло, уже оторвалось от края ледника и плавло вокруг. На берегу мы тоже не видели ничего интересного, кроме следов пуду и чилийских оленей.
Мы вернулись в Пуэрто Чакабуко и простились с Хосе — каникулы кончались, и ему пора было возвращаться домой. А нам с Паоло удалось поймать попутку до большого города Coyaque. Был праздник, День открытия Америки, который отмечают во всех странах континента. Погода выдалась непривычно солнечная, и мы думали, что это — к празднику, но дело было в другом. Мы оказались по восточную сторону от Андского водораздела. Дождь со снегом остались за хребтом. Теперь нам предстояло познакомиться с прелестями весны по-патагонски.
Почему мы так любим весну?
Жарким летом ведь солнышка больше,
Да и светлое время подольше,
И на море есть шанс отдохнуть.
Что хорошего в скучной весне?
Осень красочней в каждом листочке,
А соленых осенних грибочков
Ничего нет на свете вкусней.
Зря так ждем мы прихода весны —
Столько грязи зимой не бывает,
А лыжня для нас путь открывает
К самым топким чащобам лесным.
Неужели мила нам весна
Талым снегом, капризной погодой,
Половодьями и ледоходом,
И дождем, и ночами без сна?
Изо всех времен года одну,
Чудно-свежую, словно подснежник,
В распустившихся листиках нежных
Мы за молодость любим весну.
Глава девятая. Песня ветра
Ужас проник в сердца смелых путешественников. Стало ясно, что лагерь окружен огромной стаей кугуаров — самых кровожадных хищников Патагонии.
Жюль Верн. Дети капитана Гранта.Не знаю, кого имел в виду писатель. Ни пума, которую кое-где называют couguar, ни гривистый волк (на языке гуарани — aguara guasu) не встречаются стаями и не живут на равнинах Патагонии. Самый крупный хищник здесь — лисица Dusicyon culpeo. К сожалению, другой литературы об этой обширной территории, кроме Жюля Верна и Дарвина, на русском языке почти нет. Поэтому я не очень-то представлял себе, как выглядит Патагония на самом деле, пока не оказался в Кояке. Городок расположен в единственном месте, где территория Чили включает кусочек восточного склона Анд.
По случаю праздника магазины и банки были закрыты, и мой друг Паоло оказался без копейки: наличные у него кончились, а по кредитке их получить было негде. Но я уже достаточно хорошо его знал, чтобы не раздумывая одолжить сотню долларов, оставив себе столько же. С такими деньгами в городе нам делать было нечего, и мы, посмотрев парад «кавалерии» из местных пастухов, двинулись дальше на юг.
Тут возникли новые сложности. Несколько лет назад в ста километрах к югу произошло сильное извержение вулкана Гудзон. Обширная территория была засыпана пеплом. Множество фермеров, продав за бесценок загубленные поля и пастбища, подались в теплые края. Никто не объяснил им, что довольно скоро пепел превратится в плодородную почву. В результате поймать попутку из Кояке на юг очень трудно. Отъехав километров на тридцать, мы оказались на дороге среди невысоких лесостепных гор и до самого вечера шли пешком, так и не дождавшись машины. Было солнечно, но дул сильный и очень холодный ветер. Голые рощицы ольхи чередовались с золотыми травянистыми склонами, истоптанными бесчисленными зайцами. Кое-где землю сплошь покрывали норы суперпушистых (Euneomys) и прочих хомяков, а под вечер мы встретили самого маленького из броненосцев — плащеносного (Chamyphorus truncatus). Он выглядит так, словно завернулся в панцирь более крупного сородича.
Когда солнце село, температура стала падать с пугающей быстротой. Мы завернули на небольшую ферму и попали как раз к ужину. Пока хозяева — большая крестьянская семья — и их работники вместе с нами вели наступление на громадную гору пельменей, я стал выяснять, какие здесь водятся звери. Поскольку названия разных животных в каждом районе свои, мне было очень трудно понять, кто имеется в виду в том или ином случае. Тогда я стал рисовать предполагаемые кандидатуры на бумажке. Наброски вызвали бурную реакцию. Мне пришлось до полуночи рисовать пум, броненосцев, зайцев и лис, чтобы снабдить «портретами» всех желающих. Один пастух даже поскакал за полтора километра в деревню, чтобы его друзья тоже смогли посмотреть. Вообще-то рисую я так себе.
Утром, прождав еще пару часов, мы сдались и поехали на автобусе. Обогнув необыкновенно красивую гору Замок (Cerro Castillo), мы оказались на берегу большого озера, которое в Чили называют Lago General Carrera, а в Аргентине — Lago Buenos Aires. Переплыв его на пароме, мы перешли чилийскую границу, наловили и сварили лосося на нейтральной полосе, прошагали оставшиеся 10 километров до Аргентины и обнаружили, что банки все равно закрыты.
