Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и путешественников XII-XX вв. - Коллектив авторов

двое одного верблюда, на котором и отправились из Иерусалима, как и прочие, со многими слезами. Иерусалимские жители и сами Архиереи выходят ежедневно за Давидовы врата провожать поклонников. А Митрополит Мелетий всех благословляет. Мы выехали, едва помня себя от горести и от печали, что навсегда удаляемся из св. града Иерусалима, и что в другой раз увидеть его не имеем надежды. Но аще забуду тебе, Иерусалиме, забвена буди десница моя, аще не помяну тебе, аще не предложу Иерусалима, яко в начале веселия моего. Наконец закрылся от очей наших св. град Иерусалим! Тогда мы возопили ко Господу: «Господи, Господи! аще и извел еси нас из земного сего рукотвореннаго Иерусалима, в котором плотию Своею пострадал Ты; но не лиши нас Твоего Иерусалима небесного, нерукотворенного, в котором царствуеши во веки бесконечные. Аще Ты и закрыл от телесных наших очей Свой живоносный гроб; но, о, Господи, Владыко человеколюбче! открой нашим душевным очесам самого Себя, да видим Тебя разумно, и да утешаемся Тобою, нашим Создателем! О, Господи! виждь, како мы любим Твой живоносный гроб. О, Господи! сподоби нас возлюбити Тебе самого от всея души, и от всего сердца нашего, и от всего помышления нашего, да всегда пред Тобою ходим, во вся дни живота нашего, да Тебя, нашего Владыку, ни в чем не прогневаем! И скажи, нам, Господи, путь, в оньже пойдем; и научи нас творити святую волю Твою: яко Ты еси Бог наш. Аще куда нас поведеши: сам предиди пред нами; потому что без Тебя и Твоея помощи не можем благое творити ничтоже. Господи! аще посылаеши на нас скорби и смущения: сам даруй нам крепость и терпение. Аще нас утешаеши: даруй нам кротость и смиренномудрие, да не превознесемся, и да не возгордимся. Но молимся Тебе, Господи: не пошли нам скорби выше сил наших, избави нас от лукаваго и от всех дел его».

Ехали мы полями: пшеница уже поспевала, и зачинали ее жать. Ночевать пришли мы в город Ремль; а поутру в четверток приехали мы в Яффу, т. е. в Иоппию. В пяток сели на корабль, и отправились в путь прямо во св. Гору Афонскую.<...>

108. Благодарю Бога моего, яко сподобил мене сходить во св. град Иерусалим, поклониться Его живоносному гробу и прочим св. местам во Иерусалиме и Палестине. За все сие восылаю славу и благодарение, честь и поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Н. В. БЕРГ

(1823–1884)[20]

Николай Васильевич Берг более всего известен как поэт-переводчик, особенно усердно переводивший славянскую поэзию — от сербских народных песен до стихотворений А. Мицкевича и Т. Шевченко. Не менее активно он выступал и как журналист, автор путевых очерков и воспоминаний, как историк. Благосклонные отзывы вызвали его «Записки об осаде Севастополя» (Т. 1–2, М., 1858), участником обороны которого он был. Менее известны «Мои скитания по белу свету», посвященные путешествию в Грецию, Сирию, Египет и Палестину. Они печатались отдельными очерками в различных журналах и газетах: «Из Иерусалима в Кайфу» («Наше время», 1861, № 27); «Десять дней в Кайфе» («Московские ведомости», 1862, № 50); «Иордан и Мертвое море с русскими поклонниками» («Библиотека для чтения», 1863, № 12); «Из Яффы домой» («Русский вестник», 1867, №№ 7, 9). Н. В. Бергом составлен «Путеводитель по Иерусалиму и его ближайшим окрестностям» (СПб., 1863).

Из книги «Мои скитания по белу свету»

Иерусалим

I

Читатель, без сомнения, хорошо помнит свою молодость, свои ранние годы. Это такая чудесная вещь, что забыть ее трудно. Мы разумеем молодость тех, кто теперь не очень молод, но и не очень стар: время лет пятнадцать-двадцать назад. В зимний вечер, в каком-нибудь захолустье, при условиях блаженной памяти крепостного состояния, завернувшая к вам странница, в шушуне и платке (может быть, даже и крепостная молельщица за ваши грехи), рассказывала вам разные разности о своих мудреных похождениях по святым местам: об Афоне, Синае, Иерусалиме... В стереотипных, несколько сказочных, формах лилась ея речь. Вы слышали и о каком-то «Демьяне-городе[21], где теплое море, сладкая вода, гуси на заре как солдаты стоят... и рыбину вот-эдакую продали там страннице рыбаки за пять копеек» (русский счет и русский язык так же упорно сопровождают странницу всюду, как ее русские сухари и русский чаек с чайником). Потом является пред вами Ердань-река, шатры военных Турок, проводников каравана богомольцев, и кричит один ночью: «Аллага-аллагу, гу-гу!» что значит, по истолкованию странницы: «Слышишь ли, Ахмет: спишь ты, или нет?»

И тому подобное, в том же тоне.

Слышали вы и другие, не песенно-сказочные рассказы; читали описания святых мест, сделанные русскими путешественниками (которых, заметим в скобках, от основания Иерусалима до последней Крымской войны не наберешь и десятка), читали и силились представить себе что это такое в самом деле Иерусалим, Палестина... и все-таки рисовалось что-то неопределенное и туманное. Попасть же туда самому и поверить чужие рассказы собственными глазами казалось трудным, невозможным... И вдруг повеял какой-то новый, благополучный ветер — и все изменилось для русского человека на необъятном пространстве. Стала, например, и как бы придвинулась к России Польша, и уж теперь не так удобно заезжим офицерам рассказывать всякие чедеса о варшавской жизни. Все мы знаем теперь очень хорошо, какая жизнь в Варшаве. Все известно. Пал кредит и привилегированных путешественников старого времени, этих магов, облеченных в особую мантию, напускавших на себя важность, не ходивших как ходят все, а совершавших род торжественного шествия; не говоривших как говорят все, а вещавших и глаголавших.

Что до шушунов и телогреек — их как будто вовсе не стало, потому что... стало очень много. Священные предметы, бывало приносимые ими как бы украдкой, в небольшом количестве, составлявшие такую редкость для наших матушек, а тем паче бабушек, теперь привозятся на пароходах массами и достаются очень легко. Пройдитесь по Невскому проспекту, около Аничкова дворца и в других местах: вы увидите десятки, сотни крестиков, висящих красивыми нитями и несомненно иерусалимских, более несомненно чем те вещи, которые так дорого доставались за иерусалимские нашим матушкам и бабушкам.

Иначе починились и перья самих путешественников. Как тут станешь говорить важно и торжественно, с добавлением всяких страстей: бурь, бедуинских нападений, непомерной грубости турок, оберегающих Гроб Господень, когда этого ничего нет; когда переезд в Палестину совершится для вас почти так же