Жюль Верн - Малыш
— Главное, не очень спеши, дитя мое, повторял он ему при каждой встрече.
— Нет, — отвечал Малыш, — я буду идти медленно и осторожно, так как мне предстоит длинный путь, и надо поберечь ноги.
Быстрый успех магазина «Для тощих кошельков» объясняется интересом, возбужденным детьми, занимающимися самостоятельной торговлей в такие годы, когда одному подобало еще быть в школе, а другому возиться с игрушками. Малыш, впрочем, сделал даже несколько публикаций в газетах об открытии нового магазина, заплатив сколько полагалось за строчку. Зато вскоре появились уже ничего не стоившие ему сенсационные статьи на первых страницах «Дублинской газеты» и в других столичных изданиях. Не обошлось и без нашествия репортеров. Вскоре в городе заговорили об удивительном мальчике, и Малыш стал героем дня, что прекрасно отзывалось на делах его магазина.
Покупатели встречали всегда самую вежливую предупредительность со стороны Малыша, который, с пером за ухом, старался угодить изо всех сил, в чем ему усердно помогал Боб, которого дамы гладили по курчавой головке, напоминавшей голову болонки. Да, сюда приезжали настоящие дамы, и их экипажи быстро наполнялись игрушками. Бобу не приходилось сидеть сложа руки, так как маленькие покупатели, привозимые богатыми леди, желали всегда иметь сами дело с продавцом.
Это называется удачей, и, пока она продолжается, успех обеспечен. Что будет далее, предвидеть было нельзя, но Малыш, конечно, сделает все, от него зависящее, чтобы поддержать торговлю в таком же блестящем виде.
Когда Грип по возвращении «Вулкана» посетил друзей, он был поражен великолепием их магазина. По его мнению, вея улица преобразилась и стала походить на Секвильскую улицу в Дублине, на Стренд в Лондоне и на Бродвей в Нью-Йорке. Каждый раз Грип считал нужным что-нибудь купить. Однажды это был портфель, долженствовавший ему заменить старый, которого у него, впрочем, никогда не было. В другой раз приобрел хорошенький кораблик, предназначенный, по его словам, для детей его товарища, который еще не был отцом. Наконец, купил довольно дорогую трубку из поддельной пенки с желто-зеленым наконечником.
И при этом он всегда говорил Малышу, которого заставлял брать деньги за выбранные им вещи:
— А ведь дела хорошо идут, Малыш, не правда ли? Как далеко то время, когда мы, оборванные и голодные, бегали по улицам Галуея! Кстати, ты не читал в газетах, Каркер еще не повешен?
— Нет, не читал, Грип.
— Ну, это непременно сбудется, и ты отложи для меня ту газету, в которой прочтешь о его казни.
Затем Грип возвращался на корабль «Вулкан», уходил снова в море, а через несколько недель кочегар появлялся уже в магазине и снова покупал ненужные ему вещи.
Однажды Малыш спросил его:
— Ты все еще уверен, Грип, что я разбогатею?
— Я в этом так же уверен, как в том, что Каркер не минует виселицы.
По мнению Грипа, это было высшее выражение уверенности, далее которого идти было нельзя.
— А ты, Грип, разве не думаешь о будущем?
— Зачем мне о нем думать?.. Разве у меня нет ремесла, которое я не променяю ни на какое другое?
— Ремесло, однако, тяжелое и плохо оплачиваемое!
— Вовсе нет, я получаю четыре фунта в месяц, имею помещение, пищу…
— Все равно, — заметил Малыш. — Будучи кочегаром, нельзя нажить себе состояние, а Бог хочет, чтобы люди добивались богатства…
— Ты в этом уверен? — спросил Грип. — Разве это сказано в заповедях?
— Да, надо быть богатым не только для собственного счастья, но чтобы сделать счастливыми тех, кто лишен этого, хотя и вполне заслуживает!
И Малыш, задумавшись, унесся в воспоминания о Сисси, его бедной подруге в хижине Хард, о семье Мак-Карти, о которых ничего не знал, о своей крестнице Дженни, бедных и несчастных, тогда как он…
— Слушай, Грин, — продолжал он, — почему бы тебе не бросить плавание?
— Уйти с «Вулкана»?..
— Да, и войти со мной в компанию… Понимаешь, «Малыш и К°», ведь не может же Боб олицетворять собою компанию. Тогда как если ты присоединишься…
— О, Грип, — вскричал Боб, — как мы были бы тогда счастливы!
— Я согласился бы с удовольствием. Но мне кажется, что я для этого слишком велик.
— Почему?
— Потому что, если такой верзила, как я, будет торчать в магазине, то фирма перестанет быть «Малыш и К°»! Надо, чтобы все были маленькие, и я только испорчу все дело.
— Ты, пожалуй, прав, Грип, но ведь и мы вырастем.
— Понятно, но постарайтесь не расти очень шибко и богатеть, пока вы еще не высокого роста. Впрочем, если я не могу быть твоим компаньоном, Малыш, то помни все же, что мои деньги принадлежат тебе.
— Мне пока их не нужно.
— Но если ты вздумаешь расширить торговлю…
— Нам вдвоем тогда не справиться…
— Почему бы тебе не взять прислугу, которая бы вела хозяйство?
— Я уже думал об этом, и господин О'Бриен советовал мне то же самое.
— И он прав. Подумай, не знаешь ли ты какой-нибудь подходящей женщины?
— Подожди… да, да, конечно!.. Кет!.. старый друг...
При имени Кет Бирк радостно залаял, выразив таким образом и свое мнение. Тотчас же было написано письмо в Трелингер-Кэстл, и через день пришел ответ, написанный крупным почерком. А еще через двое суток Кет была уже в Дублине.
И как она была принята Малышом после полуторагодовой разлуки! Мальчик горячо обнял ее, а Бирк бросился ей на шею. Она не знала, которому из двух отвечать, и наконец расплакалась… Когда же она устроилась на кухне и познакомилась с Бобом, слезы у нее потекли еще обильнее.
В этот день Грип имел удовольствие отведать вместе со своими друзьями первый обед, приготовленный Кет! И, уезжая на другой день в море, кочегар был вполне доволен своей участью.
Вас, может быть, интересует, получала ли Кет жалованье, хотя она вполне удовольствовалась бы столом и помещением, предоставляемыми ей ее милым мальчиком? Конечно, она получала жалованье, и даже очень хорошее, с обещанием прибавки, если она хорошо будет служить. Она теперь уже не говорила «ты» Малышу, так как он был более не грум графа Эштона, а хозяин магазина. Даже Боба, который считался компаньоном Малыша, она называла не иначе как «господин Боб». Зато Бирку она продолжала говорить «ты». И как они любили друг друга — Бирк и Кет!
Сколько пользы приносила эта славная женщина в доме! Хозяйство было всегда в порядке, комнаты и магазин чисто прибраны. Обедать в соседнем ресторане не подобает хозяину магазина, он должен обедать у себя дома — это гораздо приличнее и здоровее, особенно когда имеешь такую искусную кухарку, как Кет. Впрочем, она не только готовила кушанье, она стирала, гладила, чинила белье, держала в порядке одежду, была, одним словом, примерной прислугой, удивительно экономной и такой нравственной… что служила всегда предметом насмешек всей дворни в Трелингер-Кэстле.
