Богуслав Шнайдер - Золотой треугольник
«Мы сели за столик в его кабинете, — рассказывал позднее Ландсдейл. — Под столиком лежала огромная немецкая овчарка. Гамбье предупредил меня, что собака обучена кидаться на людей. Достаточно одного слова — и она вцепится мне в горло. Я, в свою очередь, попросил француза обратить внимание на то, что держу руки в карманах: маленький автоматический револьвер нацелен в его желудок. Гамбье убрал пса, а я положил руки на стол. Мы поняли, что сможем договориться».
Шаткое перемирие, разумеется, не могло продолжаться долго: слишком различны были интересы обеих сторон. Постепенно чаша весов склонилась на сторону южновьетнамской армии, которую поддерживали американцы.
Всеобщее сведение счетов началось с атаки парашютистов на полицейское управление, служившее пиратам штабом. Оттуда ответили пальбой из минометов по президентскому дворцу. Французские танки тщетно пытались остановить сражение; после длившегося месяц перемирия стычки переросли в настоящую битву, орудийным огнем были уничтожены целые кварталы. Армия быстро одерживала верх и оттесняла пиратов к их прежнему становищу.
Ландсдейл поддерживал связь с президентом Зьемом, а капитан Савани сидел в штабе бинькхьемовцев. Его подчиненные из Второго отделения руководили пиратами в уличных боях, однако перевес был явно на стороне противника. Остатки отрядов Бинь-Кхьема вновь отступили в болота.
Так кончилось господство французов в Южном Вьетнаме.
Деньги валяются на улице
Вскоре после вступления на пост президент Зьем провозгласил поход против наркотиков. Посреди Сайгона полиция жгла трубки для курения опия, закрывала тайные курильни. С уходом французов и поражением Бинь-Кхьема распалась не только вся система доставки в страну наркотиков, но и сеть мелких перекупщиков. Из-за нехватки опиума многим наркоманам пришлось избавляться от своей пагубной привычки. Казалось, строгие католические принципы Нго Динь Зьема одержат верх над колониальным наследием. Однако американцы, точно так же как французы, пользовались в первую очередь корыстолюбием потенциальных союзников. Правила игры не изменились. Их основой были деньги.
Зьем пришел к власти с помощью взяток и подачек. Ландсдейл добился поддержки религиозных сект као-дай и хоа-хао не лекциями о Томасе Пейне, а почти девятью миллионами долларов. На американские деньги были куплены и симпатии Чинь Минь Те и его босоногих приверженцев. Но вскоре оказалось, что система, действенная при достижении ближайших целей, скрывала в себе семена раздоров и разложения. В течение столетий во Вьетнаме преобладал конфуцианский способ правления, предполагавший у высших императорских чиновников и мандаринов помимо высокой образованности еще и высокую мораль. С момента, когда рухнули этические идеалы, все стала решать сила. А она продажна. Нужны были только деньги.
Поэтому в 1958 году в Сайгоне сошлись два необычных торговых партнера. Одним из них был Нго Динь Ню, брат и главное доверенное лицо южновьетнамского президента и одновременно шеф южновьетнамской тайной службы. Его гость из Лаоса Бонавентуро Франсиси («Рок») выступал как добропорядочный владелец небольшой авиакомпании «Эр Лаос коммерсьаль». Разумеется, Ню знал, кто перед ним: представитель корсиканской мафии, один из опытнейших гангстеров Индокитая. Долго разъяснять корсиканцу суть дела не пришлось.
Через три года после Женевского соглашения, которое разделило Вьетнам на две части, в деревнях вновь стали раздаваться выстрелы. В городах подняли головы честолюбивые генералы и политики. Чтобы противостоять всему этому, Ню и его брат Зьем нуждались в секретной полиции. А поскольку американцы средств на это не давали, они просто вернулись к классическому источнику «восточных финансов» — наркотикам.
В беседе с корсиканцем господин Ню не касался впрямую цели их встречи, оба и без того знали, о чем речь, и потому ограничились техническими подробностями: откуда будут летать двухмоторные «бичкрафты» Франсиси и где будут сбрасывать груз, а главное — на какой банковский счет переводить деньги.
Падение семьи Зьемов
Торговля героином развернулась не менее успешно, чем в лучшую пору «операции Икс». Господин Ню поручил руководство операциями доктору Чан Ким Туйену. Его подчиненные из института с несколько эвфемистическим названием «Институт социальных и политических исследований» разъехались по соседним странам. Американские (да и южновьетнамские) профессионалы из разведки, не подчиненные доктору Туйену, поражались, каких бестолковых людей посылает он в Лаос. Они не владели самой примитивной техникой шпионажа: не умели обращаться даже с обыкновенным радиопередатчиком. Бернард Джо, в ту пору советник президента Зьема по вопросам информации, долго не мог понять, какова, собственно, истинная роль этих агентов, пока не установил простую истину: они тайно переправляли золото и наркотики. Больше их ничто не интересовало. Ни в чем они не разбирались.
Финансовый успех превзошел все ожидания. Институт социальных и политических исследований нанял еще несколько тысяч работников. Густая сеть информаторов — по некоторым данным, их было около ста тысяч — состояла из танцовщиц, рикш, дворников и уличных торговцев. Они были на каждой улице, а то и в каждом доме. При слежке тайная полиция даже отказалась от классического метода «тени» — ее «уличные сотрудники» просто передавали подозрительную личность от участка к участку, как эстафету. Такой человек не мог сделать ни шагу без незаметного присмотра, «уши» слышали каждое его слово.
У всякого найдется слабое место, грех, который он пытается утаить. Всесильная сеть информаторов, составляющая основу полицейского государства, позволяет собрать компрометирующие сведения против министра и уборщицы, водителя такси и солдата. Опасения, страх и посулы делают их податливыми, их нетрудно попросить об услуге, о какой-либо информации. Постепенно поголовно все втягиваются в мрачную систему страха и равнодушия, превращаясь в послушное орудие правящей группировки. Исключения не составляют и сами агенты.
Так по крайней мере должен был функционировать Институт социальных и политических исследований в представлении его создателей. Действительность показала, что он оправдал себя только в самом Сайгоне. На провинцию его влияние почти не распространялось.
Помимо прочего, продуманная система опиралась на тайную партию Кан Лао. Никому не было известно, кто, собственно, состоит в ее рядах, — это знали лишь ее руководители. У них были свои люди во всех более или менее крупных армейских частях, в каждом учреждении; партия получала точную информацию обо всех замыслах оппозиции. Наиболее усердные ее члены в награду за старания могли надеяться на головокружительную карьеру.
