Жюль Верн - Великолепная Ориноко
— Поговорите с ним, Вальдес.
Капитан «Гальинеты» произнес несколько фраз на одном из индейских наречий. Успокоив ребенка, он подозвал его и попросил помочь перенести тело индейца к хижине. Немного поколебавшись, мальчик подошел. Страх на его лице сменился отчаянием, и он снова заплакал, опустившись на колени перед распростертым на земле телом.
Теперь Жак Эллок и Вальдес могли лучше разглядеть подростка. На его милом лице читались следы нужды и лишений, да и как могло быть иначе в этом пустынном лесу, где жилищем служила убогая хижина! Там он жил вдвоем с индейцем, неподвижно лежащим сейчас на земле. На шее у мальчика висел крестик из тех, что обычно миссионеры-католики раздают обращенным в христианскую веру. Взгляд его светился умом, а когда Жак Эллок обратился к Вальдесу по-испански, то выяснилось, что юный индеец понимает этот язык.
— Как тебя зовут?
— Гомо[129].
— А кто этот индеец?
— Мой отец...
— Несчастный ребенок! — воскликнул Жак Эллок. — Так этот убитый — твой отец!
И чтобы утешить плачущего мальчика, он взял его за руку, привлек к себе и обнял. Тот затих, стараясь сдержать слезы. Что-то подсказывало ему, что он среди друзей, что зла ему здесь не причинят.
— Кто убил твоего отца? — спросил Вальдес.
— Какой-то мужчина. Он пришел к нам ночью.
— К вам в хижину, недалеко отсюда? — Вальдес указал рукой на лачугу.
— Да. Здесь только одна хижина.
— Откуда он пришел?
— Не знаю.
— Это был индеец?
— Нет. Испанец.
— Испанец! — воскликнул Жак Эллок.
— Да, мы поняли это, когда он заговорил.
— Что ему было нужно?
— Он хотел знать, не появились ли в лесу кива.
— Какие кива? — спросил Вальдес, прежде чем Жак Эллок успел задать тот же вопрос.
— Кива Альфаниса, —- ответил Гомо.
— Банда беглого каторжника! — воскликнул Вальдес, а Жак Эллок тотчас спросил:
— Значит, бандиты появлялись в этих краях?
— Не знаю, — ответил мальчик.
— Может, кто-нибудь их видел?
— Я не слышал об этом.
— А тебе самому раньше приходилось встречать их?
— Да... да.
И глаза маленького индейца вновь наполнились слезами, а на лице застыл ужас.
Вальдес стал расспрашивать мальчика, и тот рассказал, что кива и их главарь напали на деревню Сан-Сальвадор в северной части Серра-Паримы, где он жил вместе со своими родителями. Они убили всех жителей, в том числе его мать. Ему же с отцом удалось убежать и скрыться в лесу. Они построили себе эту хижину и жили там уже около десяти месяцев. Где теперь была банда, Гомо не знал. Ни он, ни его отец не слыхали, чтобы бандиты появлялись на берегах Ориноко.
— Значит, испанец пришел к вам, чтобы узнать о банде?
— Да. И очень рассердился, когда мы не смогли ему ничего рассказать.
— Он остался у вас?
— Да, до утра.
— А потом?
— Он хотел, чтобы отец проводил его до Серры.
— Твой отец согласился?
— Нет, этот человек не внушал ему доверия.
— И что же?
— Он ушел один на рассвете, когда увидел, что мы не пойдем с ним.
— А потом вернулся?
— Да... часа через четыре.
— Через четыре часа? Зачем?
— Он заблудился в лесу и не мог найти дорогу. Он стал угрожать нам пистолетом и сказал, что убьет нас, если мы не пойдем...
— И твоему отцу пришлось...
— Да, мой бедный отец! Испанец схватил его за руку, выволок из хижины и заставил идти впереди. Я пошел за ними. Мы шли так целый час. Отец не хотел показывать испанцу дорогу и петлял по лесу, не слишком удаляясь от нашей хижины. Испанец в конце концов догадался. Он пришел в ярость, накинулся на отца с ругательствами, снова стал угрожать ему. Отец вышел из себя и бросился на него, но борьба длилась недолго... отец был безоружен... а я не мог помочь ему. Раздался выстрел, и он упал на землю. Испанец убежал... Я пытался помочь отцу подняться. Он истекал кровью, совсем не мог говорить, он хотел вернуться к хижине, но у него хватило сил только доползти до этой пальмы... Здесь он и умер.
Переполненный сыновней любовью, такой сильной у туземцев в верховьях Ориноко, ребенок, рыдая, упал на тело мертвого индейца.
Жак Эллок и Вальдес стали успокаивать и утешать мальчика. Они говорили ему, что отец его будет отомщен, что убийцу найдут и он заплатит за содеянное. При этих словах глаза Гомо, еще мокрые от слез, загорелись жаждой мести.
— Ты хорошо разглядел этого человека? — спросил Жак Эллок.
— Да. Я его видел... Я никогда его не забуду.
— Попробуй описать его — рост, цвет волос, черты лица... Как он одет?
— На нем были куртка и брюки. Так одеваются моряки.
— Так.
— Он чуть повыше вас, — сказал Гомо, взглянув на Вальдеса.
— Так.
— Волосы очень черные. И борода тоже черная.
— Хоррес! — воскликнул Жак Эллок.
Вальдес и Жак предложили Гомо пойти с ними.
— Куда? — спросил мальчик.
— К устью Рио-Торрида, там наши пироги.
— Пироги? — удивился Гомо.
— Разве вы с отцом их вчера не заметили?
— Нет, но мы бы увидели их сегодня во время рыбной ловли... если бы не этот испанец.
— Так ты идешь с нами, мой мальчик? — снова спросил Жак.
— А вы обещаете, что найдете того, кто убил моего отца?
— Да, я обещаю тебе, что твой отец будет отомщен.
— Если так, я остаюсь с вами.
— Тогда пойдем.
И все трое направились к реке. Разумеется, мертвого индейца не оставят на съедение хищникам. Он был христианином, как и все индейцы банива в деревне Сан-Сальвадор. Вечером Жак Эллок вернется сюда с несколькими матросами, чтобы похоронить его.
Гомо повел их самой короткой дорогой, и через полчаса они уже были в лагере.
Чтобы не усугублять тревогу своих спутников, Жак Эллок и Вальдес условились ничего не говорить им ни о Хорресе, ни о том, что он, по всей вероятности, был связан с Альфанисом. А положение действительно было очень серьезным. Ведь испанец знал, что полковник де Кермор — отец Жана. Если об этом узнает люто ненавидящий полковника Альфанис, то он может попытаться похитить его сына. Правда — это в какой-то степени успокаивало, — у Ориноко бандиты пока не появлялись, иначе индеец и его сын знали бы об этом. Своим спутникам Жак решил рассказать лишь о том, что, убежав из лагеря, Хоррес затеял драку с индейцем, отказавшимся проводить его до миссии, и убил его.
Сообразительный Гомо понял, что не следует никому говорить ни о кива, ни об Альфанисе.
Сержант Марсьяль, Жан и Жермен Патерн были очень удивлены, увидев юного индейца и выслушав рассказ Жака Эллока и Вальдеса. Все были ласковы с мальчиком, и Жан, узнав, что несчастный ребенок остался сиротой, привлек его к себе, нежно обнял, повторяя, что они ни за что его не покинут. Когда же на вопрос Жана, знает ли он что-нибудь о миссии Санта-Хуана, мальчик ответил, что не раз бывал там вместе с отцом, — обрадованным путешественникам показалось, что Гомо послан им самим Провидением.
