200 дней на юг: автостопом из Москвы в южную Африку - Кротов Антон Викторович

И наконец, опять в Лусаке… завтра, в понедельник, мы должны встретить остальных мудрецов. А пока мы с Грилом сидим на скамейке на главной улице-бульваре и едим хлебопродукты. Воскресный день, почти все магазины закрыты, улицы тоже пустынны, только дети лет десяти бегают по пустынной улице и, увидев нас, попрошайничают. Физиономии у этих ребят довольно сытые, выглядят они лучше своих эфиопских собратьев и все говорят по-английски. В такой ситуации лучше поделиться хлебностями, чем деньгами: есть разница, действительно им хочется перекусить или хочется заработать? Получив хлебности, дети весело убегают.

Вообще нищих здесь немного; вероятно, их гоняют; да и уровень жизни здесь выше эфиопского. Но вечером, в сумраке, на каждом светофоре, образуются бригады детей, которые в поисках заработка пристают к водителям, остановившимся на перекрёстке. В Замбии из-за инфляции монет в обороте не осталось; самые мелкие деньги — 20, 50 и 100 квача — почти всегда новенькие и хрустящие, так как используются всего один раз.

Получил такую купюру как сдачу в супермаркете — но купить на неё ничего нельзя, буханка хлеба стоит 1400, а проезд в маршрутке — 900. Поэтому эти почти бесполезные для покупок 20-50-100-квачевые банкноты и получают обычно в качестве подарка уличные дети. Ближе к ночи можно видеть стайки этих детей, пересчитывающих и делящих прямо на асфальте довольно солидные пачки этих малоценных купюр.

А вот к нам подходят две чёрные девушки-сектанточки, ну прямо как у нас в Москве: мы приглашаем вас в 15.00 сегодня на богослужение, приходите к нам в церковь… и т. д. Я им сразу: а заночевать у вас можно? Они замялись, но всё же сказали, что приходите в церковь, а там и разберёмся. Ну, приходим, а это происходит совсем рядом в кинотеатре, и вывеска такая: "Универсальная церковь". Стоят и завлекают всех с улицы.

Тут я вспомнил — Сенов и Лекай рассказывали мне про эту церковь в Найроби. Они пришли туда, говорят: хотим у вас переночевать. Те возложили на них руки и говорят: ночевать у нас негде, но мы молимся Богу о том, чтобы у вас всё наладилось, и со впиской тоже! "Ну-ну," — думаю. В нужное время мы пришли; богослужения проходили в большом зале по типу кинотеатра.

Все ждут; и вот пастор (белый) выходит на сцену, и говорит по-английски, и кричит, и возглашает, а все прихожане чёрные, и поют, и танцуют, и кричат в экстазе таком, руки на головы друг другу возлагают, языками непонятными бормочут, деньги в качестве пожертвований в мешки собирают. Всё богослужение длилось часа полтора, мы истосковались, но прерывать общий экстаз и лезть на сцену со своими желаниями мне тоже не хотелось. Наконец, кончилось; на выходе я обращаюсь к людям со своей нуждой. Но тут начались отмазки: у меня дом не мой; а я живу далеко; а я живу на военной базе и всё такое прочее… Все старались от нас отказаться. А там много служительниц церкви, из тех, что днём ходят по улицам и всех зазывают, а на богослужении помогают петь и деньги собирать. И вот одна из этих служительниц, по имели Элизабет, чтобы не позорить церковь, увела нас к себе домой.

"Я живу далеко, и дом у меня недостроен", — предупредила она и повела нас на остановку маршруток, так что Грил уже разнервничался, боясь, что нам придётся платить за маршрутку. Но Элизабет заплатила за нас и привезла нас в отдалённый квартал Лусаки, в котором мы никогда не были. Здесь нет асфальта и шикарных магазинов, зато очень много людей. Дом оказался хотя и недостроенный, но зато гигантский. Четыре туалета, тринадцать видов шампуня в ванной, куча комнат, но вода пока приносная — водопровод ещё не подвели. И комаров в доме было немало, малярийных, наверное.

Таким образом, в Замбии с первых дней мы наладились находить ночлег по религиозным мотивам. Как правило, так попадаешь на ночлег к людям богатым. В Замбии вообще живут чуть богаче, чем, например, в Танзании, а на ночлег к тому же попадаешь обычно к людям выше среднего достатка (бедняки всегда найдут повод уклониться от приёма иностранцев). А вот к тем же танзанийцам, как помнит читатель, редко удавалось попасть на ночлег.

Грил, насмотревшись на всяких служителей церкви, затеял религиозный спор. Видимо, большие богатые дома священников вновь натолкнули его на богохульные мысли.

— Я, вообще, не понимаю этой религии и не признаю всех этих священников. Они неплохо устроились — не работают, а живут за счёт народа. И неплохо живут! Говорят: дай мне денег, я сейчас за тебя помолюсь, а ты там, в загробной жизни, будешь от этого жить хорошо. Эта загробная жизнь — научно не доказана она! Не доказана! И родители своих детей тоже тащат в церковь, потому что это модно, и начальник тоже ходит в церковь, мода такая. Выполнять обряды, креститься, молиться, сколько времени тратить, всё из-за какой-то загробной жизни, в рай чтобы потом попасть. А священнику только это и нужно, ходит с мобильником, получает неплохо, живёт за счёт других!

Я отвечал:

— Вы ведь тоже, работники народного образования, в чём-то напоминаете этих священников, и также живёте за счёт народа. Говорите: повышайте нам зарплату, мы учим детей, чтобы им потом от этого образования было хорошо. Образование ведь тоже для этих детей как загробная жизнь, мол, получишь образование, будет диплом, устроишься на хорошую работу, будешь много денег получать. А ведь эта "загробная", т. е. взрослая будущая жизнь тоже никак не доказана. Вот сколько пожилых людей у нас в стране. В юности сколько потратили времени на всякие обряды образования, чтобы попасть потом в рай обеспеченной жизни, а теперь у большинства из них этого материального рая не оказалось. А вы, работники образования, только и жалуетесь на свою зарплату, хотите получать больше, говорите, что ваша деятельность полезна для будущей жизни. То же самое, Гриша!

Так мы и не пришли ни к какому выводу относительно распространителей всяких ересей, и, сидя на лавочке, на главной улице, в воскресный день (3 декабря) перебирали в памяти всякие контакты с религиозными людьми. В общем, сошлись на том, что самая правильная религия — это сикхи, потом идут мусульмане суданского типа, а самую ложную религию исповедует эфиопская православная церковь.

Сегодня на главпочтамте этого столичного города мы встретились вшестером — А.Мамонов, К.Степанов, О.Костенко, В.Шарлаев, Г.Лашин и я. Житие наших друзей было таково.

Андрей и Кирилл совершили чудесное посещение страны Малави. Несмотря на то, что посольство этой страны в Дар-эс-Саламе не спешило выдавать визы русским (делалась виза не меньше двух недель, и стоила $50 транзитная и $70 туристская), друзья поехали туда без визы, надеясь получить её на границе. На границе их, после некоторых колебаний, пропустили, выдав специальную бесплатную бумагу (одну на двоих) — это было разрешение в течение трёх дней доехать до города Мзузу и получить там визу, уже внутри страны, в Иммиграционной службе. Когда они достигли Мзузу, визу им также сперва давать не хотели, но потом всё же фортуна склонилась в их пользу, и они получили малавийские визы на одну неделю, за 25 долларов с носа. Малави оказалась красивой и приятной страной, особенно в южной её части, и, побродив по Малави, Кирилл с Андреем поехали в Замбию, куда прибыли вскоре и таким образом внесли свой уникальный вклад в автостопное исследование Африки.

В Лилонгве, столице Малави, сии мудрецы подались на визу ЮАР (благо, подача документов там бесплатная), ответ обещали им прислать через неделю в посольство ЮАР в Лусаке. Слова из путеводителя "Lonely Planet" о том, что в Малави дают визу ЮАР бесплатно, быстро, и всем желающим, оказались, к сожалению, устаревшими.

Костенко и Шарлаев, герои Килиманджаро, прибыли в Замбию пару дней назад, причём от Морогоро до Лусаки они проехали на одной транзитной машине за 36 часов (1800 км). После сего африканского рекорда они уже успели смотаться на юг страны, в город Ливингстон и на границу с Зимбабве, и посмотреть водопад Виктория. Узнали от них, что виза Зимбабве на границе русским не выдаётся.