Януш Вольневич - Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей

— Алоха ипо, — вдруг услышал я приятный альт.

Обрадованный, я обернулся и увидел бледнолицую, неопределенного возраста улыбавшуюся женщину, показывающую мне свою искусственную челюсть. В руке у нее был такой же точно словарик, какой я только что изучал.

Я кинулся в океанскую волну, а за мной следом послышалось:

— Хони кауа вики…

В Гонолулу я чувствовал себя не в своей тарелке. Вот уже несколько месяцев я наблюдал за лениво текущей жизнью на островах южной части Тихого океана, а теперь вдруг оказался в типично американском городе, который мало чем отличался от Майами-Бич или других курортных центров на западном побережье США. Шоссейные дороги с многорядным движением, возвышавшиеся на берегу моря гигантские отели, огромное число туристов, сутолока большого города. Гонолулу живет на доходы от туристов и раболепствует перед ними. Думается, в районе знаменитого пляжа Ваикики в определенное время года встречаются старые знакомые со всех концов США.

Мне захотелось увидеть на Гавайях нечто большее, чем уродливые сувениры или зажиточные туристы, одетые в невероятно яркие рубашки, на которых изображены красные пальмы и полосатые зеленые тигры. Но чтобы осуществить это намерение, мне нужно было как можно скорее выбраться с острова Оаху.

«Шериф из Кона» — красочная гавайская новелла Джека Лондона. В молодости мне и моим одноклассникам она казалась подлинным экстрактом экзотики, и я всегда мечтал когда-нибудь поехать на это побережье. Поэтому, когда я садился в Гонолулу на самолет, то почувствовал, как мурашки поползли у меня по спине, хотя и до этого я, бывалый путешественник, имел возможность близко познакомиться с экзотикой. Мне предстояло лететь на Гавайи — крупнейший остров архипелага — и приземлиться как раз на побережье Кона. Суждено ли осуществиться моим давнишним мечтам?

Полет из Гонолулу в Каилуа занимает полчаса. При хорошей погоде, такой, как в тот день, можно с птичьего полета увидеть весь остров Оаху, заглянуть в потухшие кратеры вулканов острова Мауи, а также полюбоваться лентами ананасовых плантаций на острове Молокаи. Этот сладкий плод попал сюда с Ямайки уже во второй половине XIX века и сделал на архипелаге головокружительную карьеру. Сегодня Гавайские острова дают около сорока пяти процентов всей мировой продукции ананасов. Это, в частности, означает, что ежегодно в континентальные штаты завозится около сорока миллионов килограммов свежих ананасов, не считая консервов, соков.

«Вероятно, облако», — безмятежно подумал я, увидев с борта самолета ослепительно-белую полосу, покрывавшую верхушку высокого вулкана Мауна Лоа (по-гавайски «Длинная гора»). Разве после нескольких месяцев странствий по теплым Южным морям и купания на знойном пляже Ваикики мог я подумать о снеге? Но на высоте почти 4200 метров был снег, ведь как-никак уже на дворе стоял январь.

Не только снег поразил меня на этом диковинном острове, который Дж. Кук открыл во время своего последнего плавания. Сандвичевы острова, как тогда назывались Гавайи, — последняя неизвестная в Европе группа больших островов в Тихом океане — имели в то время большое коммуникационное и стратегическое значение.

Наш авиалайнер совершил посадку на черной полосе в почти пустынной местности.

Гавайи называют еще Большим островом, но он ничем не напоминает типичный тропический остров. Здесь, правда, можно увидеть на берегу несколько раскидистых пальм, есть тут и орхидеи. На Гавайях встречаются также и пустыни с кактусами, и песчаные пляжи, и курящиеся кратеры вулканов. В этих местах часты землетрясения, поэтому есть и застывшая и расплавленная лава.

Марк Твен писал, что Гавайские острова — «самая чудесная флотилия островов, когда-либо стоящих на якоре в каком-нибудь океане». Если это так, тогда остров Гавайи следует считать флагманом флотилии, поскольку площадь Большого острова превышает 10 тысяч квадратных километров, то есть составляет две трети площади всего архипелага. Согласно легенде, Гавайи также обиталище богини Пеле, владычицы вулканов. У повелительницы огня работы по горло: остров продолжает проявлять чрезвычайную сейсмическую активность. Страшно представить, что происходит под его тонкой земной корой. Борьба с расплавленной лавой, бесконечно текущей из открытых кратеров, зрелище захватывающее, но и внушающее ужас. Если произойдет крупное извержение, то спастись на острове будет невозможно.

Однако я искал не спасения, а знакомого поляка, уединенный домик, повисший на западном побережье Кона, находящийся близ небольшой местности, именуемой Кэптен Кух.

Недалеко от этого поселка высадился в декабре 1778 года великий первооткрыватель и спустя три месяца погиб здесь от руки гавайского воина. На старинных гравюрах изображены похожие на инков рослые люди в цветных нарядных плащах из птичьих перьев. Они ловко управляют своими большими боевыми ладьями.

Моя первая встреча с капитаном Збигневом Станиславом Модзелевским произошла весьма прозаическим образом — в редакции журнала «Море» в Варшаве во время его первого приезда на родину после тридцатичетырехлетнего пребывания на чужбине. Мог ли я тогда предполагать, что через два года навещу его на Гавайях! В Варшаве он рассказал мне, что родился в Брвинове, окончил морское училище в Тчеве, был членом команды недавно купленного и приведенного в Польшу корабля «Дар Поможа». Плавал на других, немногих в то время, судах польского торгового флота. Вторая мировая война застала его на борту корабля «Слёнск» в шведском порту. Впоследствии — Англия, плавание в конвоях, все военное время — на опасной службе.

После бурных событий второй мировой войны Модзелевский несколько лет служил на море под иностранными флагами. Затем некоторая послевоенная «стабилизация». В те времена он работал в небольшой строительной компании. Затем ушел на пенсию. Заимел на Гавайях гектар земли, сам построил небольшой домик с видом на чудесный залив Кеулакекуа.

С восхищением рассматривал я это строение. Корчевать пни на изрядном куске земли на седьмом десятке жизни, строить дом и ухаживать за садом — такое под силу лишь крепкому поляку! На склоне лет капитан Модзелевский полюбил природу, особенно деревья и цветы. Здесь есть какая-то закономерность. Многие моряки под конец жизни тянутся к матери-земле. К тому же у Модзелевского это увлечение еще и наследственное: его отец, известный в Европе цветовод, выращивал пионы, одна из оригинальных разновидностей которых носит его имя.

Специальностью сына стала дендрология. Он собрал уникальную коллекцию образчиков экзотических деревьев, состоящую не только из отдельных кусочков дерева, но также из предметов, изготовленных им самим из самых редких сортов деревьев. Научно классифицированную древесину и изделия из нее, отличные диапозитивы, большую специализированную библиотеку стоимостью в несколько десятков тысяч долларов — все это Модзелевский собирается передать в дар Польской Народной Республике, несмотря на то что местный университет предлагает купить научное достояние у поляка на месте. Им не хватает только «мелочи» — согласия далеко не богатого пенсионера.