Хеймиш Макиннинс - Восхождение в затерянный мир
Обычно, когда поднимаешься на гору, даже если это первовосхождение, сама по себе вершина ничем особенно не поражает. Уединенная точка земной поверхности, где, может быть, кто-то уже побывал, а может быть, и нет. Вы поднимаетесь, и вы спускаетесь. Это вроде как отворить дверь и снова закрыть ее. Часто вам на короткий срок открываются красивые виды. В этом смысле рораймская экспедиция представляла собой нечто совсем особенное. Нас все время окружал неведомый край. Новая увлекательная среда, невиданные прежде растения и насекомые, в том числе неизвестные науке. Восхождение по степени трудности не уступало ничему из испытанного нами прежде; безотрадное окружение сравнимо только с самыми большими высотами. После такого изнурительного подъема выйти на сказочную вершину — как тут голове не закружиться от восторга! Из слизистого моря мы выбрались на палубу могучего, надежного корабля. Однако теперь пришла нора возвращаться вниз.
Это был жуткий спуск. Большую часть его мы проделали на одинарном корлене, потому что на последнем этапе восхождения не могли оставлять двойной — надо было экономить веревки. В верхней части некоторых отрезков веревка сильно потерлась, и мы знали, что опять подвергаемся риску. Риск был нашим неизбежным спутником на этой стене.
Приближаясь к Зеленой башне, мы с Доном услышали голоса. Вторая двойка благополучно спустилась. Я ощутил невыразимое облегчение.
Мы все так устали и телом, и душой, что решили тут и заночевать, а утром продолжить спуск. С великой жадностью набросились на сублимированное мясо. Больная спина давала мне право на льготы, так что я снова лежал на внутренней стороне полки;, правда, мы слишком промокли и вымотались, чтобы уснуть. Как только рассвело, принялись укладывать снаряжение, выбрасывая все, что не было абсолютно необходимо. Я раздал для доставки вниз экспонированную пленку и пошел следом за Доном, пообещав Мо снять по пути возможно больше карабинов.
В бывшем лагере 8 нас ожидали индейцы, которые пришли, чтобы нести вниз веревки. И вот последний пролет. На всем маршруте так и осталась висеть закрепленная веревка, но здесь, на первом снизу отрезке, я отвязал ее и спустился по двойной веревке, прищелкнутой карабином к шлямбурному крюку на Нише, после чего вытянул ее вниз, оставив первый отрезок таким, каким он был до восхождения.
В десять утра мы пришли в лагерь 71/2 и приняли поздравления других членов экспедиции. Чокнулись ромом «Эль-Дорадо». Пока снимали брезент с каркаса, я написал заключительную корреспонденцию для «О б сервера», и она ушла вперед с гонцом. В тот же день мы все спустились в лагерь 6 и расположились там на ночлег.
Вечером я беседовал с Адрианом и Майком Эзерли. Их чрезвычайно заинтересовал тот факт, что вершина Рораймы оказалась плоской.
— Достаточно плоская, чтобы посадить маленький самолет?
— Да, пожалуй, — ответил я, прекрасно понимая, что стоит за этим вопросом. — А когда ты поднимался со стороны Венесуэлы, Адриан, разве не прошел на гайанскую часть вершины?
— Нет, на северной части я не был, — осторожно ответил он.
— Вы не наблюдали никаких следов воинских частей? — осведомился Майк.
— Нет, — сказал я, — одних только лягушек. Там было очень хорошо.
Последние два-три дня в лагере 71/2 царила лихорадочная деятельность. Каждый день уходили носильщики с образцами флоры и фауны. Как только Адриан услышал, что мы достигли вершины, были вскрыты почтовые сумки; весь тот день и большую часть четырех последующих Адриан франкировал конверты первого дня при содействии Айзека и других, кто был свободен. Адриан восседал за «столом» (Айзек обтесал для него толстое полено), а помощники упаковывали франкированные конверты.
Мы услышали местные новости, которые не доходили до нас на стене. Между лагерями 2 и 3 был убит тапир на сто восемьдесят килограммов, что внесло желанное разнообразие в диету. У Алекса все сильнее болела пятка, которую он натер много дней назад. Чам безропотно ковылял с больной ногой. Адриан явно нуждался в длительном отдыхе. Даже неутомимый Айзек как будто выдохся… Жизнь в дождевом лесу незаметно подтачивает силы человека, высасывает из него всю энергию, обрекая жертву на вялость и апатию.
Адриан спешил добраться до Маиурапаи, чтобы завершить там франкировку. Днем позже все мы последовали за ним. Носильщики шли с тяжелым грузом, но не роптали; они тоже были рады, что экспедиция закончилась и можно расходиться по своим деревням. С нами шло несколько бразильцев из Серра-де-Сол, отличные, гордые парни, настоящие трудяги. Они прибыли в этот район промывать алмазы, но сильные дожди сорвали их планы, и они согласились поработать на нас. Правда, за последние дни уровень воды в реках понизился, и это сулило нам известные трудности, поскольку посланные за нами лодки могли и не дойти до лагеря 1.
Мы шагали вместе с Доном по «корневому» этапу. Мне вспомнилось, как мы в прошлом году вместе спускались с Эвереста.
— Приятно возвращаться с горы, Дон.
— Ага, не мечешься туда-сюда, словно тебе одно место скипидаром намазали. Такая вот спокойная прогулка лучше всего венчает выполненное дело.
Впереди, уныло хромая, ковылял Алекс. Всю последнюю неделю он принимал антибиотики. У Нила и Гордона со здоровьем все было в порядке, но оба устали. Майк Тамессар, Джонатан и другие гайанцы уже спустились в Маиурапаи, чтобы мы не остались без продуктов. У нас был двухдневный запас. Майк Эзерли в темпе умчался вниз, чтобы подготовить нашу переброску самолетом из Камаранга.
— Нет, Дон, ты только погляди!
Я показал вперед на дерево с ходульными корнями: по мере роста ствола вверх старые корни оторвались и повисли в четырех с лишним метрах над землей, напоминая спицы полуоткрытого зонта. От самого основания ствола в сырую почву уходили молодые корни. Обозрев странную картину, Дон заключил, что это типичный случай зазнайства и отрыва от родной почвы!
В лагере 4 мы остановились на ночь. Вошли в заманчивую реку не раздеваясь и устроили стирку. На другой день спустились в лагерь 1 и стали ждать лодки. По радио нас предупредили, что они выйдут на другой день, но, возможно, не сумеют пробиться к нашему лагерю. Мы догнали здесь Айзека и Адриана, однако они снова ушли вперед на маленькой долбленке.
Отдыхая в гамаках, мы шутливо спорили, в каком случае носовая волна больше: когда лодка идет против течения или когда она с тем же мотором спускается вниз по реке при скорости течения шесть километров в час? Дискуссия грозила затянуться до бесконечности, однако ее прервал гонец, который передал, что лодки ждут нас ниже лагеря. Впереди был тот самый участок тропы, где Рагу заблудился, когда мы шли вверх. Носильщики с тяжелым грузом развили такой темп, что нам пришлось буквально бежать, чтобы не отставать от них. И тут они сами заблудились. Лишь редкие сломанные ветки обозначали путь; в конце концов мы срезали образованную рекой петлю и увидели перед собой две большие лодки. Смеркалось, когда мы прибыли в Маиурапаи.
