Те Ранги Хироа - Мореплаватели солнечного восхода

Многие песни капа сохранились и до наших дней, так как местные жители и сейчас любят их слушать и исполнять. Одна из этих песен напоминает «Семь возрастов человека» Шекспира. В этой песне старик вспоминает различные периоды жизни, прожитые им с женой. Последняя строфа гласит:

Мы вдвоем, о любимая,Когда наши мутные глаза видят лишь туманное небоИ зрение уже не позволяет нам различить его сияние,О, куда же божество ведет нас?

Мангаревцы были покрыты татуировкой с головы до лодыжек. У членов королевской семьи татуировка была даже на ступнях, а у наиболее отличившихся воинов широкая полоса татуировки проходила от уха до уха через переносицу. Сплошная татуировка на теле и лице указывает на родство с Маркизскими, островами, откуда заимствована значительная часть мангаревской культуры; съедобные растения тоже были, очевидно, завезены сюда путешественниками, приплывшими с Хивы.

Из трех пород домашних животных, разводимых в Полинезии, — свиней, собак и кур — на Мангаревё распространились только свиньи, но и они все вымерли во время господства плебейских королей. Если мы предположим, что животные, точно так же, как и съедобные растения и бумажная шелковица, завезены на Мангареву с Маркизских островов, то отсутствие собак находит себе объяснение, так как их не было и на Маркизских островах. Странно, что на Мангаревё нет домашней птицы, которая завезена даже на отдаленный остров Пасхи. Морская птица-«карако» выполняет здесь обязанности петуха, возвещая по утрам рассвет.

История Мангаревы, вероятно, лучше, чем история какого-либо другого острова иллюстрирует побудительные причины, которые толкали полинезийцев к далеким исследовательским путешествиям; она показывает также и тот неустрашимый дух, которым были проникнуты участники этих предприятий. Главной причиной переселения была проигранная война. После битвы победители охотились за побежденными, как за дичью, и съедали их. Шанс на жизнь в открытом море побежденные предпочитали почти верной смерти на берегу. Иногда побежденное племя оставалось жить благодаря защите могущественных родственников в стане победителей; тем не менее оно было обречено на позор и рабство. Ни одна семья, сохранившая чувство собственного достоинства, не могла согласиться на такой позор. С течением времени переселение стало рассматриваться как средство сохранить свою честь.

В мангаревском языке существуют два термина, обозначающие два вида переселений. Слово «теи» (изгонять) указывает, что побежденные должны были немедленно бежать на плоту или на любой другой посудине, которую им удавалось достать, потому что победители не давали им времени для приготовления к бегству. Изгнанный король Те Манги-ту-таваке был вынужден уехать на наскоро сколоченном плоту, так как неумолимый враг гнался за ним по пятам. Король из простонародья Теити-а-туоу, очевидно, сожалея о действиях своих приверженцев, разрешил члену королевского рода по имени Те Ма-хакахема приготовиться к отъезду как подобает. Такое переселение носило название «туку» (разрешение уйти) и соответствовало старому европейскому обычаю, разрешавшему гарнизону крепости уходить, сохраняя воинскую честь. Те Ма-хакахема снарядил двойную ладью на острове Акамару, взял с собой запасы продовольствия и собрал свою семью и приверженцев для путешествия. Король-плебей полюбил жену одного из уезжавших вождей. Он просил ее бросить мужа и стать его женой, на это последовал презрительный ответ: «Я скорее умру в открытом море с моим мужем, в жилах которого течет кровь вождей, чем соглашусь жить в благополучии с простолюдином». Этот ответ так подействовал на Теити-а-туоу, что он разрешил жене беспрепятственно уехать с мужем. И простые люди знали, что такое честь.

День отъезда был возвещен, и победители, включая народного короля, собрались у Акамару посмотреть на отплытие. Вся команда и пассажиры были одеты в лучшие одежды из лубяной материи, украшены драгоценностями и венками из цветов и ароматных листьев. Длинные ленты «марокура» развевались на мачте ладьи. Барабаны на корабле отбивали такт песен и танцев уезжавших изгнанников; так, храня веселье на лице и отвагу в сердце, команда отчалила, чтобы «плыть по течению с отливом и попутным ветром».

Судно в конце концов пристало к атоллу Хао, где Те Ма-хакахема поселился и стал жить в мире и почете. Уже долго спустя после прихода европейцев его потомки вновь посетили свою родную Мангареву, и там стало известно о благополучном окончании плавания.

Когда капитан Бичи посетил Мангареву в 1824 г., он увидел, что там пользовались только плотами; отсутствие ладей привело к созданию разных теорий об упадке мангаревской культуры. Многие европейские ученые приняли на веру, что мангаревцы якобы совершали свои дальние морские путешествия на плотах, хотя местные исторические предания и рукопись Лаваля ясно свидетельствуют о том, что жители этого острова совершали путешествия за пределы архипелага на двойных лодках, как и другие полинезийцы. Однако в пределах своей островной группы они применяли плоты как для транспорта, так и для рыболовства. Плоты вполне удобны для этих целей, их было легко построить. Только вожди владели двойными лодками, так как они могли приказать привезти лес из своих владений и нанять искуссных ремесленников. В древних войнах, которые велись между соседними островами, на двойных ладьях перевозились также воины. Беременные дочери вождей плавали на двойных лодках на различные острова, чтобы проделать там церемонию срезания локона в храмах бога Ту. Последние двойные лодки были уничтожены в начале XIX в. во время войны между Матаира и Те Ма-теоа, дедом последнего короля Те Ма-путеоа. Те Ма-теоа, добившись верховной власти, запретил строить какие-либо новые лодки, так как строительство двойной ладьи считалось подготовкой к войне. С тех пор прекратилось пользование лодками для войны или дальних путешествий, а переезды между островами внутри архипелага и рыболовство стали совершать на плотах. Строительством плотов, вероятно, объясняется большое количество каменных топоров, найденных на Мангареве. Края топоров заострены с обеих сторон, в противоположность теслам, заостренным только с одной стороны, и представляют собой уникальную местную особенность. Спустя многие годы под влиянием массового переселения с Таити и Туамоту началась постройка рыбацких лодок по таитянскому образцу, и пользоваться плотами перестали.

По преданию, когда Тупоу-эрики был окончательно разбит Апе-ити, он попросил разрешения уехать с оставшимися в живых приверженцами. По какой-то причине они уехали на 7 плотах; один из вождей, у которого была двойная лодка, задержался на острове со своей матерью и приверженцами. Он все откладывал свой отъезд, и его мать встревожилась, что он может поплатиться честью, не отплыв в открытое море. Она сложила песнь об изгнанном короле и стала печально причитать: