Владимир Корочанцев - Африка под покровом обычая
Мбарга. Как так!!!
Абессо-Занг (племянник Мбарги). Быть не может! Ведь лишь бедняки вроде меня, питающиеся листьями маниоки, остаются холостяками — у них нет денег, чтобы купить жену. Но как ты, о мой важный брат, можешь спать в холодной постели?
Мевуиг. Как бы тебе получше это объяснить, брат мой? Достойных девушек не так уж много в наши дни.
Нкатефое (дядя). Возможно, мой сын ищет девушку, которая получила диплом в большой школе в Яунде или Дуале?
Мевунг. Это только отчасти, дядя. Мне нужна супруга, которая могла бы прилично принять гостей. Только очень трудно жениться, когда учишься в административной школе, как я. Все девушки, с которыми я встречаюсь, уверяют, что влюблены в меня без памяти. Когда же я на секунду отворачиваюсь от них, они то же самое повторяют моим друзьям.
Мбарга. И правильно поступают. Разве не долг всякой девушки, заботящейся о благе своей семьи, сделать все возможное, чтобы выйти замуж за великого человека, тем более когда сама она не шибко много училась?
Мевуиг. Мне, отец, нужна современная, образованная жена, которая умела бы подать аперитив гостям, обсудить с ними то, что происходит в стране белых. Одним словом, та, которая обладает тем, что по-французски зовется «культурой». Но когда я встречаю такую девушку, ее родители отказываются выдать дочь за меня замуж: она, видите ли, должна работать ради их обогащения.
Мбарга (поперхпувшись). И они правы, эти родители!
Заканчивается сцена тем, что Мевунг дарит Маталине, своей тетке по матери, две тысячи франков.
Маталина (немедленно поднимая радостный крик). О вы, завистливые жители этой деревни! Идите и смотрите. И вы умрете от зависти. Смотрите, что дал своей бедной тетке ее племянник. Такое случается только с самыми достойными женщинами Мвутеси!
Абессо-Занг (возвращаясь в комнату и не разобравшись). Я требую своей доли денег, которые распределяют в этом доме. Дайте мне мою долю!
Мбарга (сурово). Кто сказал тебе, мой сын, что в этом доме делят деньги? Ты ведешь себя, как мальчишка, а еще собираешься жениться и иметь детей. Знаешь, на кого ты похож? На человека, который видит, как односельчане оплакивают одного из его братьев, и, прежде чем узнать, от чего умер брат, требует: «Пусть отдадут мне всех его вдов».
До слез смеются зрители, когда эту сцену исполняют Даниэль Ндо, Женевьева Куо и другие здешние актеры. Все им в ней попятно, поскольку это их вчерашний и отчасти сегодняшний день.
Писатель из Конго Анри Лопес в книге «Остатки трибализма» с большой силой высмеивает, бичует элементы в сознании африканцев, мешающие им жить сегодня. В новелле «Господин депутат» Лопес показывает парламентария Нгуаку-Нгуаку на трибуне Национального собрания и в домашней обстановке, создавая законченный образ демагога — «прогрессивного деятеля»
на словах и заклятого консерватора в жизни. Над Нгуаку-Нгуаку нельзя не смеяться, но нельзя и не задуматься над этим образом хотя бы с точки зрения будущего Африки.
Африканская литература следует жизни: она ставит острые проблемы, шутливо улыбаясь читателю. Ее веселый характер определяется характером ее читателей.
Получая первый приз африканского театрального конкурса, Жан-Батист Обама пошутил:
— Я и раньше знал, что я великий драматург, по меня никто не признавал. Сам же я достаточно скромен, чтобы не хвалить себя, поскольку, как говорится в пословице бети: «Какая свинья скажет сама про себя: „Я жирная“».
Шутки отпускаются и по адресу вождей. «Вождь как пирога, которая плывет в ту сторону, куда ее толкают»; «У плохого вождя страна зарастает травой», — говорят жители Мадагаскара о несамостоятельных и неспособных правителях. Кстати, у многих народов весьма жесткие требования к правителям — их мудрость должна быть окрашена теплым юмором, отзывчивостью к подданным. Не случайно вступление повелителя на трон обставляют специальными обрядами, которые тот должен запомнить на всю жизнь. В древних пущах Сенегала у озера Казаманс существует необычный способ выбирать вождя, описанный французским писателем Андре Мальро. Умирает предводитель. Назначают его преемника.
— Но я же недостоин, — противится тот.
Кандидата в правители избивают чуть ли не до потери сознания. Если он выживет после такого «ритуала», то его со всеми почестями возводят на трон. Он — король, он верховодит всеми ритуалами, ему отдают любую девушку, до которой дотронется его соломенный скипетр.
— Это будет справедливый властитель, он не зазнается, потому что понял, что такое страдание, — говорят старейшины, совсем недавно советовавшие односельчанам покрепче оттузить вождя.
Африканский юмор проявляется в любой жизненной ситуации как средство воспитания. О нерасторопных и неискренних людях фанги отзываются так: «Быстр как черепаха, откровенен как хамелеон», а о невозможности скрыть ложь говорят: «Поверженного слона листьями не скроешь»; о пользе осторожности: «Лучше позволить муравью сколько угодно ползать по телу, чем слону один раз наступить на голову»… По поводу демагогических обещаний, которые щедро раздают избирателям некоторые кандидаты на Западе, один интеллигент бети метко сказал: «Бревно, брошенное в реку, все равно не станет крокодилом, гласит паша пословица. Эти люди побросали ужо множество бревен в реку, но крокодилом ни одно из них почему-то пока не стало».
Уличную молву, сплетни, новости, которые «приносят на хвосте сороки», в Мали называют сообщениями «радио папайя», потому что с невысокого и ломкого дынного дерева много не увидишь и не услышишь, да и взбираться на него опасно: вот-вот сломается. В Камеруне это зовется «радио тротуара».
…«Чу, откуда несутся эти звуки? Ю-ю-ю-у! Ю-ю-ю-у! Ю-ю-у-у-ха! Ха-ха-ха! Звуки, буравящие воздух? Этот шум-гам? Эти крикливые, заливистые голоса? Где-то неподалеку паясничает гриот, и люди смеются его шутовству во все горло. Анекдоты и шутки текут рекой…» — описывает одну из типичных деревенских сцен Нази Бони в романе «На закате старых времен». Гриот рассказывает историю из цикла «Муж уехал, жена одна осталась дома» — о женской хитрости, вероломстве и неверности. В тридесятом варианте вольтийских бобо или камерунских дуала анекдот звучит примерно так:
— Муж намазал стрелы ядом строфантуса, перекинул через одно плечо колчан, через другое — плетеную сумку из пиасавы (волокон рафии), в которой запасены средства против змеиных укусов, чудодейственные амулеты, змеиные зубы, кожи жаб и лягушек-древесниц, экскременты некоторых животных, обладающие магическими свойствами, и отправился на охоту в саванну, а жена осталась в хижине…
