Жюль Верн - Жангада
Для благородной семьи то была вереница счастливых дней.
Теперь, на вздувшихся от паводка водах, жангада заскользила быстрее. Она оставила по левую руку деревеньку Дон-Жозе-де-Матури, а по правую — устье Мадейры, которая обязана своим названием целой флотилии бревен и деревьев,— и ошкуренных, и с еще зелеными ветвями,— которые сплавляются по ней из самого сердца Боливии. Потом плот прошел между островками архипелага Канини, похожими на кадки с пальмами, и мимо поселка Серпа, который несколько раз «переезжал» с берега на берег, пока наконец не обосновался на левой стороне реки, где перед его хижинами желтым ковром расстилается теперь песчаная отмель.
Остались позади деревня Сильвес на левом берегу реки и городок Вилла-Белла, главный рынок сбыта гуараны для всей провинции, а также деревня Фару и знаменитая река Ньямунда, где, как уверял Орельяно, на него будто бы напали амазонки, которых с тех пор никто никогда не видел. Здесь кончалась обширная провинция Риу-Негру и начиналась провинция Пара. Двадцать второго сентября семья Дакосты, зачарованная красотой несравненной долины, вошла в ту часть бразильского государства, которая омывалась Атлантическим океаном.
— До чего же прекрасно! — не уставала повторять Минья.
— Но до чего долго! — шептал про себя Маноэль.
— Ах, что за красота! — восторгалась Лина.
— Когда же мы приедем! — вздыхал Фрагозо.
Да, нелегко понять друг друга, если смотреть на вещи с таких разных точек зрения! Однако они не скучали, и к Бенито, который никуда не спешил и не томился ожиданием, вернулось его отличное настроение.
Вскоре жангада поплыла между бесконечными плантациями деревьев какао, в темной зелени которых виднелись желтые и красные пятна соломенных и черепичных крыш, разбросанных по обоим берегам реки, от Обидуса до Монти-Алегри. Потом открылось устье реки Тромбетас, ее черные воды плещутся под самыми окнами жителей Обидуса, настоящего городка, с крепостью и симпатичными домиками, вытянувшимися вдоль широких улиц. Здесь расположены склады какао. Городок находится всего в ста восьмидесяти милях от Белена.
Вскоре путешественники увидели приток Тапажос с серо-зеленой водой, текущей с юго-запада, а за ним — богатый городок Сантарен, насчитывающий не меньше пяти тысяч жителей, главным образом индейцев. Их жилища стоят на окраине города, на широких отмелях, покрытых белым песком.
От самого Манауса русло Амазонки стало гораздо шире. Плот двигался днем и ночью под бдительным надзором опытного лоцмана. Остановок больше не делали — ни для развлечения пассажиров, ни ради торговых операций. Жангада быстро приближалась к месту, где путешествие заканчивалось.
Ниже селения Алемкер, расположенного на левом берегу реки, ландшафт изменился. Закрывавшая горизонт полоса лесов сменилась теперь холмами, их мягкие очертания ласкали глаз, а за ними поднимались вершины настоящих гор, смутно вырисовывающихся вдалеке.
Ничего подобного еще не приходилось видеть ни Яките с дочерью, ни Лине, ни старой Сибеле. Зато Маноэль был здесь как дома. Он знал, как называются горные цепи, теснившие долину великой реки, которая понемногу сужалась.
— Справа,— сказал он,— цепь Паруакарга, идущая полукругом к югу. Слева горы Курува; мы скоро минуем их последние уступы.
— Стало быть, мы уже подходим? — спросил Фрагозо.
— Стало быть, да!
Оба жениха понимающе переглянулись, незаметно для других.
Наконец, несмотря на приливы, которые, начиная с Обидуса, уже давали себя знать, замедляя ход жангады, наши путешественники миновали Монти-Алегри и Праинья-де-Онтейро, потом — устье Ксингу, куда частенько наведывались индейцы племени юрумас, мастера изготовлять чучела зверей для кабинетов естественной истории.
Как привольно раскинулась здесь Амазонка и как ясно было, что эта царица рек скоро разольется во всю ширь, словно настоящее море! Берега ее покрывала буйная растительность, по самому их краю стоял густой камыш. Городки Пурту-де Моc, Боа-Виста, Гурупа вскоре остались позади и казались теперь лишь темными точками.
В низовье река разделилась на два широких рукава, вливавшихся в Атлантический океан: один стремился на северо-восток, другой — на восток, а между ними образовался довольно большой остров Маражо. Остров этот величиной в целую провинцию имеет не менее ста восьмидесяти лье в окружности. Пересеченный сетью небольших речек, он покрыт на западе лесами и болотами, а на востоке — саваннами, на которых пасутся стада в тысячи голов.
Остров Маражо преграждает путь Амазонке и заставляет ее раздвоиться невдалеке от впадения в океан. Следуя по большому рукаву, жангада прошла бы мимо островов Кавиана и Мешиана и вышла бы в устье шириной около пятидесяти лье. Но здесь ее встретили бы валы чудовищного прилива, который за три дня до новолуния и до полнолуния поднимает в реке воду на двенадцать — пятнадцать футов выше ее уровня. И это за две минуты вместо обычных шести часов. «Поророку» — один из самых опасных приливов.
К счастью, меньший рукав, называемый каналом Бревис (хотя он представляет собой естественный приток реки Пара), не подвержен опасностям столь грозного явления природы: приливы и отливы в нем более спокойны. Лоцман Араужо про то, конечно, знал и выбрал именно его. Погода стояла такая ясная, что не приходилось опасаться бурь, частенько налетающих на канал Бревис.
Спустя несколько дней жангада проплыла мимо деревни того же названия. Несмотря на то, что ее окрестности каждый год надолго затопляются паводком, к 1845 году здесь насчитывалась добрая сотня домов. Здешние места раньше населяли индейцы тапуйа, но теперь они все больше смешиваются с белым населением, что может привести к полной их ассимиляции.
Жангада продолжала спускаться вниз по реке. Она то шла вдоль манговых деревьев, чуть не цепляясь за их длинные корни, раскинутые на поверхности воды, точно лапы громадных крабов, то скользила мимо пальм со светло-зеленой листвой и гладкими стволами, в которые команда упиралась длинными шестами, выводя жангаду на быстрину.
Потом показалась река Токантинс, принимающая в себя воды многих речек из провинции Гояс и образующая при впадении в Амазонку широкое устье; остались за кормой Можу и небольшое селение Санта-Ана.
На обоих берегах развертывалась величественная панорама, будто некий чудесный механизм все время передвигал ее от носа к корме жангады.
Теперь многочисленные спускавшиеся по реке суденышки — убы, эгаритеа, вижилинды, всевозможные пироги, маленькие и средние каботажные суда нескончаемой вереницей следовали за жангадой, словно шлюпки, эскортирующие громадный военный корабль.
