Виктория Финли - Тайная история драгоценных камней
Через несколько лет он вернул камень папе Пию VII, причем не просто камень, а эффектную тиару, в центре которой блистал изумруд. Реакция папы была неоднозначной. Он был рад возвращению изумруда, но при этом счел сам подарок оскорбительным, поскольку Наполеон специально сделал тиару слишком маленькой для головы папы.
Император любил дарить изумруды женщинам, которые что-то для него значили. По словам известного художника Жана Батиста Изабе, году эдак в 1809 императрица Жозефина собралась позировать ему для своего портрета в миниатюры. Дело было незадолго до того, как Наполеон официально объявил, что разводится с ней. Когда художник спросил, какие украшения Жозефина собирается надеть, та посмотрела на него с невыразимой грустью и ответила:
— Нарисуйте меня в изумрудах.
Она показала прекрасное ожерелье, которое муж подарил ей, когда еще был влюблен.
— Я хочу, чтобы оно символизировало свежесть моего горя, — сказала Жозефина, добавив, что читала где-то, якобы брошенные мужьями англичанки носят зеленый, чтобы все видели, что их бросили.
Это же изумрудное ожерелье сыграло еще одну небольшую роль в истории. Через несколько месяцев после того, как Изабе изобразил ожерелье на миниатюре, его украли из шато Жозефины в пригороде Парижа. Наполеон испугался, что недруги могут обвинить его в организации похищения, поэтому тут же отправил главе секретной службы приказ найти пропажу, и немедленно. Но дело в том, что в те дни тайная полиция занималась только выслеживанием политических противников, а вот для раскрытия уголовных преступлений не годилась. Поэтому полицейским, дабы выполнить приказ императора, пришлось нанять известного преступника Франсуа Эжена Видока, способного буквально поставить на уши криминальный мир. Видок нашел ожерелье за три дня, и в благодарность Наполеон простил ему былые прегрешения. Впоследствии Видок стал одним из самых известных детективов, настоящим мастером маскировки и слежки, и первым шефом знаменитой «Сюрте женераль».
Поскольку изумруды то и дело мелькали в заголовках газет и многие новоиспеченные французские богачи подражали семье императора, то паша, разумеется, первым делом попросил придворного минералога посмотреть свежим взглядом на старинные месторождения. Однако, когда дело дошло до конкретных инструкций, паша растерялся. Никто, казалось, и понятия не имел, где, собственно, находятся шахты. Страбон писал, что прииски расположены где-то рядом с портом Беренис, а в XIII веке путешественник Мухаммед бен Мансур подтвердил эту информацию, добавив, что шахты находятся «на границе с краями чернокожих, но принадлежат Египетскому царству». Именно туда, на юг, и устремился Фредерик со своей маленькой экспедицией. Молодой ученый ориентировался на две отсылки в классических книгах и песни бедуинов, в которых говорилось о пещерах в горах, где находят зеленые камни. Однако, опираясь на карты, знания по минералогии и помощь местных жителей, Фредерику удалось сузить область поисков до нескольких долин. И вот восьмого ноября 1816 года, спустя три месяца после отъезда из Каира, они наткнулись на первые признаки того, что двигаются в правильном направлении. «После пятичасового перехода мы в конце концов добрались до долины и пешком дошли до подножья горы, которую местные называют Забара», — записал Кальо.
Они миновали то же мусульманское кладбище, что и я, увидели блеск сланца и заметили пещеры в склоне горы. Правда, в отличие от нас, члены той давней экспедиции не знали наверняка, туда ли они пришли. «Мы приблизились к пещерам, и оказалось, что это и есть шахты, — писал Фредерик, — но я, признаться, растерялся, когда понял, как они устроены». Кальо велел трем арабам расчищать проход, а сам присел на камень отдохнуть. «И тут мой взгляд вдруг упал на маленький кристалл изумруда. Радость и удивление заставили забыть об усталости. Мне не терпелось попасть внутрь, поэтому я, подбадривая арабов, начал работать вместе с ними. Вскоре мы расчистили вход и проникли в шахту».
Но уже через сотню шагов идти дальше стало опасно. «Напуганные арабы повернули назад, переводчик тоже счел проход слишком узким и начал топтаться на месте. Я продолжил спуск в одиночестве». Затем Фредерик обнаружил, что путь преграждает огромный кусок слюды, упавший с потолка, и он не в состоянии сдвинуть его с места. «Я уже собрался было подниматься, расстроенный тем, что ничего не нашел, и тут увидел в слюде шестигранный изумруд. Я осторожно выковырил его вместе с рудой».
И тут факел Фредерика начал гаснуть, а ведь предстоял еще тяжелый подъем назад. В конце концов тишину нарушил голос переводчика, который подсказал, куда идти. «Первым делом переводчик спросил, нашел ли я что-нибудь. Я специально ответил «нет», но таким тоном, чтобы он решил, что у меня полные карманы изумрудов. Это было более суровое наказание, чем любые мои упреки».
За несколько дней до отъезда в Египет я перечитала мемуары Кальо и несколько обеспокоилась. Каким образом я смогу увидеть все то, что увидел молодой француз в заброшенных шахтах? Осмелюсь ли я? Не хотелось уподобляться переводчику, который нервно переминался с ноги на ногу у входа в пещеру, думая о том, какие изумруды сокрыты внутри. Поэтому я позвонила в Дербиширскую ассоциацию спелеологов и уже через пару дней встретилась с Мэттом Робинсом, чтобы вместе с ним отправиться на свинцовый рудник в горах, известных под причудливым названием «Высоты Авраама». Мэтт сообщил мне три главных принципа исследования шахт. Во-первых, всегда надевать каску. Во-вторых, обязательно брать с собой запасной фонарик. И наконец, в-третьих, в узкие дыры пролезать ногами вперед, чтобы можно было выбраться, если застрянешь. Кстати, мы тренировались в таких узких ходах, что мне пришлось даже отстегивать от пояса блок батарей.
Изумрудные шахты
Надев каску и вооружившись фонариком, после всех наставлений и тренировок, я почувствовала себя готовой проникнуть в лабиринт Кальо.
Но сначала нужно было его обнаружить, поскольку в горах виднелись сотни пещер, выбирай любую.
Я остановилась на самой, на мой взгляд, подходящей — метр в высоту и окруженной целыми горами отвалов породы. Я радовалась, что потренировалась заранее: для того, кто залезал в расщелины шириной с дамскую сумочку, щель шириной со спортивный рюкзак — сущая ерунда. По сравнению с пещерами в Англии, в которых хлюпала грязь, египетские казались просто роскошными. Однако меня порядком смущали скорпионы. Протискиваясь в заваленную камнями лазейку, трудно не потревожить ее обитателей, скрывающихся в засаде. Вход в пещеру изрядно зарос кустарником, и, хотя я постаралась расчистить себе дорогу, колючки все-таки вгрызались в меня, пока я, соблюдая правила, лезла ногами вперед. Кругом валялись осколки римской керамики, чаще всего некрашеные, хотя попадались и красные, похожие на самосскую посуду, которая некогда очень ценилась. Да, определенно, эта шахта классом повыше.
