Восьмидесятый градус - Елена Георгиевна Попова
То ли от удачи с микроскопом, то ли от знания того, что географически мы приближаемся к дому, настроение поднялось. Стало легче дышать, ушла тяжесть, больше не чувствую тревоги из-за коллег.
Заметила, что, когда нет связи, пишу очень много.
Сегодня долго смотрелась в зеркало. Восхищалась волосами: очень понравилось, как отрастают, мастер – молодец (эх, Васильевский остров, пешеходная линия). Я сознательно подошла к подготовке к долгой экспедиции – перекрасилась из блонда в родной русый цвет. Пигмент, конечно, смывается, но получается красиво и вполне естественно. Стрижка тоже ведёт себя хорошо – я стричься здесь совсем не собираюсь. Интересно, как остальные решили для себя этот вопрос?
Насчёт овощей – отставить панику. Нет помидоров и огурцов, но редис и пекинская капуста держатся.
10 Октября
Случилось то, чего мы ждали, и на суше меня это не пугало, а сейчас я немного в ужасе. Из-за проблем с почтой, в которых никто из людей на корабле не виноват, институт до конца месяца нам отключает почти все почтовые ящики, оставляя три – у капитана, радиста и начальника экспедиции, через последнего мы, наука, сможем иногда отправлять письма.
На полдник пирожки с повидлом и киви! Здесь я так радуюсь выпечке с повидлом, кто бы мог подумать.
От перерыва в общении с коллегами стало сильно лучше. Сегодня мы собирались втроём, обсуждали работу. Вроде прошло хорошо, не закончилось ссорой хотя бы, но многие вопросы они откладывают на потом, чтобы разобраться, когда до них дойдёт дело. А я как раз боюсь, что в тот момент буду абсолютно беззащитна и начну кричать или плакать, потому что это как раз вопросы, в которых у нас есть разногласия. В общем, я пытаюсь обеспечить себе безопасность, но не всегда получается.
11 Октября
Вчера ночью долго не могла уснуть – думала про работу и про то, что мы остались практически без связи. Стала бояться потерять человечность, чувствительность… Письма очень сильно меня поддерживали, а теперь я лишаюсь этого – стало немного страшно, но в то же время я поняла, что теперь точно не могу отчаиваться. Вечером выразила это в письмах: «Раз теперь связь такая ограниченная, то постараюсь не унывать и держаться». Сразу придумала сделать список мер, которые могут помочь мне выжить здесь. Наверное, его создание было вопросом времени. Сегодня устроила день адаптации к жизни без связи. Во-первых, записала идеи в список, во-вторых, делала некоторые дела из него, а работой себя не грузила особо. Ну и спала сколько хотела – встала только к обеду. Оставлю список здесь.
План спасения психики и человечности в экспедиции
Цель: избежать невозвратных и сильных временных изменений психики за время экспедиции.
Меры:
1. Помнить о том, что у меня есть человек и это абсолютно прекрасно!
2. Думать о глобальном контексте – о своём будущем, жизни вообще и о том, что психика мне ещё пригодится.
3. Общаться с геологами только в случае крайней необходимости.
4. Больше общаться со всеми участниками экспедиции.
5. Делать упражнения для спины регулярно.
6. Ходить на дорожке регулярно.
7. Высыпаться.
8. Распечатать милые письма от людей, держать на видном месте.
9. Писать в дневник.
10. Если появляются проблемы, решать всеми возможными способами – не терпеть.
11. Фотографировать.
12. Акварель.
13. Гулять.
14. Танцевать.
15. Смотреть фильмы и сериалы.
16. Читать книги, пьесы и комиксы!
17. Ходить в сауну.
18. Изучать, что у меня есть интересного на компьютере.
19. Пробовать новое.
20. Участвовать в совместном досуге.
21. Писать письма не реже чем раз в неделю.
22. Отдыхать (можно какое-то время просто ничего не делать, если не хочется).
Он успел несколько раз расшириться с того момента, как я его написала. Очень сложно не редактировать, но пусть будет.
Утром проснулась с мыслью, что надо быстрее отправить письма, четыре штуки. Подловила момент после обеда, пошла к начальнику – всё прошло хорошо. После этого стало легче.
На полдник был рис с водорослями, авокадо и тунцом – идеально, надо такое есть на суше! Мне кажется, что пока мои главные впечатления от экспедиции связаны с полдниками… Возможно, я уже писала это где-то, но на корабле быт – это очень много, он составляет большу́ю часть жизни (и это даже притом, что мы не готовим).
Думала про то, что раньше я не была такой чувствительной – могла спокойно долго обходиться без всякой связи с людьми. Конечно, всё дело в отношениях, про которые я не хочу писать, но этот сдвиг нельзя не заметить. Мой самый страшный для меня коллега сейчас находится в том же состоянии, что и я тогда, – он почти не писал письма, когда можно было. Наверное, поэтому он и вызывает у меня такой страх. Это отсутствие эмпатии, плотных связей с людьми и как бы античеловеческое отношение без осознания этого всего были присущи мне раньше, поэтому так и задевают. Взаимодействовать с ним мне от этого не проще – я-то знаю, что таких людей сложно заставить что-либо чувствовать.
Иногда вспоминаю о том, что отправила пару работ на опен-коллы, а теперь у меня нет доступа к той почте, с которой отправляла… Узнаю, чем закончилось, только когда вернусь.
В комнате у айтишников увидела ракетки для бадминтона (а я его обожаю) – оказалось, что человек, который уже уехал обратно на «Роговицком», привёз их и собирался играть в ангаре. Правда, ангар заставлен контейнерами, места нет… Но дело не в этом! Если он играет в бадминтон, значит, он свой человек, а я этого даже не знала. Вот к чему приводит отсутствие контакта.
12 Октября
Последние несколько дней каждое утро выкашливаю плотный оранжеватый комок мокроты – откуда он берётся? Он настолько ощутимый, что хочется придать ему какой-то смысл.
Ну вот, дала себе задание подумать о жизни более глобально – ночью долго не могла уснуть, потому что думала, как всё сложится после экспедиции. Сейчас не верится, что там что-то будет, но нужно же как-то жить. Думаю про карьеру, которой особо нет. Вот я в классной экспедиции, но этого недостаточно – нужно выжать интересный научный материал и опубликовать в максимально высокорейтинговых журналах, иначе не считается… Пока у меня проблемы с публикацией того, что я изучаю, – тупик, не знаю, почему всё так. Не довожу материал до состояния статей, а ведь сейчас в науке это самое главное. Сейчас я в какой-то форме, да делюсь тем, что делаю в экспедиции, – может, мне скорее чем-то таким стоит заниматься? Это намного проще. Возвращаться в конкретный институт не хочется, но что делать вместо этой работы? Ещё думала, конечно, про то, где жить и с кем – но тут сложно одной решать. В общем, от глобальных мыслей лучше мне не делается. Думаю, стоит подумать, чего я хочу на самом деле, – это обычно всё меняет.
День у меня был расслабленный, с минимумом забот и коммуникаций, поэтому пара моментов на собрании вызвала яркие эмоции. Например, я узнала о том, что в один из домиков залетела хромая чайка. Вопрос, что с ней делать, вызвал бурные обсуждения, по большей части шуточные. Тем не менее глава научной группы, которой принадлежит этот домик, беспокоился серьёзно и не то чтобы за чайку, а за информацию, которая попадёт об этом инциденте (хотя ещё ничего не произошло толком)
