Василий Чичков - В погоне за Мексикой
Холон пришел к своему полю и взял горсть земли. Земля была влажная. Холон сильно сжал ее в кулаке, и она просочилась сквозь пальцы. Холон смеялся от счастья. Он вспомнил дочь. Он опустился на колени и поклонился ей.
Холон начал сажать маис. Острой палкой он делал углубление в земле, бросал туда несколько зерен, пяткой заравнивал ямку и шел дальше...
Дождь оживил землю. С самого раннего утра на городском базаре было шумно. Женщины приходили с корзинами. На их груди большое ожерелье из ракушек, в мешочке на поясе — плоды какао, которые заменяют деньги. На них можно купить любой товар: маис и перец, мед и перья редких птиц, ткань для покрывала, маленького деревянного идола. Раб стоит 100 бобов какао, заяц — 10.
Дождь вдохновил всех жителей Чичен-Ицы, даже рабочих на каменоломне. Они бьют молотом по зубилу из нефрита, не жалея сил. Трудно вырубить из скалы огромный целый камень для строительства храма. Сначала у склона горы вырубают ровную площадку. Потом обрубают ее с трех сторон. Лишь тогда подрубают камень снизу. От скалы отделяется огромный каменный квадрат. Десятки людей сдвигают его на катки и затем, впрягшись в лямки, тянут в город на строительство.
Еще один храм будет воздвигнут в городе. Город станет богаче. Умелые руки каменотесов превратят каменную глыбу в изящную колонну, украшенную замысловатыми барельефами, иероглифами и календарными датами.
В переднем углу будет установлена статуя бога. Запылает уголь на жаровне, и задымит священный копаль. Людям нельзя жить без храмов. Здесь они го-, ворят с богами, здесь они исповедуют свои грехи., Тот, кто украл, тот, кто убил, тот, кто совершил плотский грех или дал лживые показания, идет в храм. Дурные поступки и грехи причиняют болезни и страдания, и поэтому надо поскорее исповедоваться.
Грешник-индеец стоит перед идолом и говорит о своем грехе. Потом он вынимает из набедренной повязки острую рыбью кость и прокалывает себе язык. После этого индеец берет соломинку, запихивает ее в дырку, проколотую костью, и так стоит, глядя на идола. Кровь капает в раскрытую ладонь. И когда этой крови станет достаточно, индеец подойдет к идолу и помажет кровью его лицо.
Символ новой столицы Мексики.
Такие здания поднимаются на главной улице Пасео де ла Реформа.
С высоты латиноамериканской башни кажется игрушечным Дворец искусств и автомобили рядом с ним.
Гордо стоит на каменном пьедестале последний император ацтеков.
Нет войне, воздушным налетам и атомным взрывам!
В мастерской Давида Сикейроса создаются картины, которые украшают фасады многих зданий столицы.
Богу дождя поклонялись древние жители Мексики. Теперь он стоит на одной из самых шумных улиц столицы.
Дома и храмы, построенные во времена колонии, кажутся перенесенными из Валенсии и Севильи.
Могила великого художника Диего Риверы.
Сегодня «День мертвых». На всех базарах продают черепа из сахара. Сахарный череп можно отнести домой или подарить другу.
Мальчишки-газетчики спешат к читателям.
Наступает Новый год. Дед Мороз сидит в своем облачении, хоть на улице 30 градусов жары.
На праздник мексиканцы являются в своих национальных костюмах.
Многие мужчины могли бы позавидовать этой лихой наезднице.
Сейчас девушки покажут искусство верховой езды.
Если у чарро нет в руках лассо, он все равно усмирит быка.
На предвыборный митинг лучше приезжать на лошадях — видно далеко вокруг.
Разве может мексиканец провести воскресенье без боя быков?
На этих подушках зрители сидят во время боя быков. Но если матадор окажется трусом, подушки полетят на арену под всеобщий свист.
Неподалеку от площади Быков подняли свои башни католические храмы.
Мексиканские мальчишки с малых лет мечтают о славе матадора.
Старинные ладьи, такие же, как у древних индейцев ацтеков, плывут по каналам Сочимилко.
Как часто встретишь в Мексике озеро среди гор и кактусы на берегу!
Другие храмы, которых так много в Чичен-Ице, тоже не пустуют: в одном из них жрец учит детей знатных людей Чичен-Ицы. Он объясняет им сложную науку письменности. Они должны знать, как на длинной полосе бумаги, сделанной из коры фикуса, написать знаки, из которых образуются слова.
Дети знатных должны будут сменить своих отцов, они должны уметь властвовать и управлять народом. Для этого надо знать таинства звездных систем, движение планеты Венеры и Солнца, календарь, по которому можно точно определить время начала сезона дождей, время посева и сбора маиса.
А этот маленький храм, у входа в который замерли вырубленные из. камня головы пернатых змей, находится во власти лекарей и колдунов. Здесь готовятся лечебные снадобья для исцеления больных. На длинных веревках сушатся травы, лечебные листья. На полках разложены осиные гнезда, перья попугаев. На глиняной жаровне — черные бобы. Приходите, больные! Колдуны дадут вам таинственное зелье, которое уничтожит болезнь.
Неподалеку от пирамиды есть святилище, куда никто не может войти, кроме ученого жреца. Он приходит сюда рано утром, раздувает угли в жаровне, бросает на них шарик копаля.
Жрец уже стар. Много лет он приходит в этот храм и пишет историю «Судьбы майя». Вот и сегодня жрец открыл небольшое окно, прорубленное в каменной стене, и присел за гладкую каменную плиту, на которой лежала книга. Эта книга была исписана только наполовину. А сколько уже законченных книг лежат на полках святилища! Их писали и пятьдесят, и сто, и двести лет назад. Их писали другие ученые жрецы. Их писали еще в прежней столице индейцев майя, в «Городе змей», шесть веков назад. Уже потемнели переплеты тех книг, но бумага, сделанная из коры фикуса, навечно сохранит записи ученых жрецов того далекого времени.
Есть книга, в которой писал сам великий правитель и верховный жрец «Города змей». Это в его правление «Город змей» превратился в столицу могучего государства майя.
Великий умер. Он был похоронен в глубине высокой пирамиды Надписей. Неширокая труба выходила из склепа Великого и заканчивалась наверху пирамиды в храме. Нужно отодвинуть камень в стене, и тогда была видна эта труба. О ней знал только Верховный жрец — наследник духовной власти Великого. Когда Верховный жрец терялся в догадках и не мог решить судьбу своего народа, он отодвигал потайной камень и говорил в трубу о своих сомнениях и надеждах, как будто перед ним был сам Великий.
