Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза
Вечером похолодало. Синеватая дымка опустилась на темные провалы таежных долин и на далекие снежные вершины. Нужно было подумать о том, как устроиться на ночь, чтобы не замерзнуть. Пригодился хворост, предусмотрительно захваченный нами снизу. Мы обогрелись у большого костра и сварили кашу. Когда костер прогорел, разгребли золу и устроили на нагретой земле постель из травы. Одеялом нам служила клеенка. Тепла хватило на всю ночь, и мы не очень озябли.
Наутро предстояло решить сложную задачу — наметить направление спуска. В хаосе хребтов и долин трудно было ориентироваться даже по карте.
Переход оказался очень трудным.
Наконец добрались до Абакана. Его прозрачные холодные волны с шумом катились вниз. Мы срубили маленький плотик–салик, прочно скрепив бревна жердями (без единого гвоздя). Для управления установили два больших весла — «греби».
Вначале течение Абакана было сравнительно спокойным. Но вскоре река вошла в узкое ущелье и, грохоча, понеслась через пороги.
Потребовались все самообладание, вся сила и ловкость, чтобы провести салик среди скал. Водовороты затягивали наш «корабль» под воду, а громадные холодные волны, обрушиваясь, грозили потопить его. Часто мы плыли, стоя по пояс в воде.
К концу третьего дня кончились продукты. Мы питались душистыми кедровыми орехами и ягодами. Это поддержало нас до первой деревни.
Оборванные и похудевшие, но довольные победой, мы вышли, наконец, на широкий простор Енисея и вскоре добрались до Красноярска.
Несмотря на все перенесенные в пути невзгоды, мы вернулись окрепшими и закаленными. А сколько привезли с собой новых знаний и впечатлений!
Неподалеку от Красноярска начинаются места необыкновенной красоты — дикие гранитные скалы Столбы…
Рисунок Е. Абалакова
С тех пар мы окончательно «заболели» путешествиями.
На следующий год отправились в Саянские горы. Снежные вершины покорили нас своей суровой красотой, и мы стали убежденными альпинистами.
Саяны[3]
Бирюсинско—Казырский узел
17 июля. После бессонной ночи и хлопотливых сборов наконец погрузились в поезд. В вагоне жара, как в бане. Народу тьма. Часа через три тронулись. Город уплывает. Стальной мост через Енисей словно движется навстречу.
Свернули от гор на голые холмы. Но за станцией Зыковой опять вклинились в лохматые горы. В Клюквенной освободились от главной массы кулечников и корзинщиков и дышать стало легче. В окно врывается струя пыльного и прохладного воздуха. Темнеют лиственницы и сосны. Достали молока, подкрепились.
К семи часам вечера поезд вырвался на широкую долину. На юге синеют солидные вершинки гор. Подъезжаем к невзрачной деревянной станции. Нижнеудинск. Прощай, душный вагон!
Сидим в зале ожидания, пользуемся большим вниманием у досужих местных обывателей.
С лошадьми кое–что выяснилось. Видимо, придется брать верховых.
18 июля. Вчера обстоятельно осмотрели «город». Если сказать, что это большая деревня, — не ошибешься. Нижнеудинск раскинулся по берегам Уды. Речонка ладная, шириной примерно с протоку. Несется бурно с тавернами. Вода не очень мутная, но какая–то красновато–бурая.
С юга вылезают горы. Они–то и интересуют нас больше всего.
19 июля. Все готово к походу.
Для начала брызнуло дождем. Здорово промочило. Но не успели мы доехать до предгорий, как дождь прекратился, видимо, вылился весь.
Первая остановка на реке Рубахина. Обсохли окончательно, подсушили сумки, напились чаю, заваренного в кристальной рубахинской воде, навьючили лошадей и двинулись дальше вверх по речке. К вечеру свернули в левый ложок и после подъема вышли в широкий оглаженный лог, где и заночевали.
20 июля. Поднялись в шестом часу. Погода благоприятствует нам: кругом ясно.
После чая, когда все было навьючено, включились в походный порядок. В этот день достигли перехода к Бирюсе.
Дорога сворачивает. Вылезаем на голый хребет. Густой тайги на большом пространстве почти нет. Верхушки хребтов покрыты молодой порослью березы, лиственницы, кедра.
Отсюда мы впервые увидели на горизонте солидные хребты с пятнами белков. К вечеру перевалили большую гору и вышли на небольшой ложок, где повстречали несколько приисковых рабочих. Спросили их, далеко ли до Бирюсы.
— Да верст четырнадцать будет, — ответили они.
Решили ехать, хотя солнце было совсем уже низко. Когда добрались до перевала — начало темнеть. Спускались уже совсем в темноте. Камень, грязь. Лошаденки не идут. Крутяк порядочный. Я босиком шлепаю уже без разбора.
Но всему приходит конец. Внизу зашумело, и вскоре мы оказались у «манящей Бирюсы». Река мутная. Движемся вдоль берега. Из–за грязи лошади совсем не идут. Еле тащимся. Но, наконец, выбрались.
Логовина стала шире, и вскоре нас обрадовал собачий лай. Прибыли на жительство перевозчика. Замерзли. Костер обогрел. Сготовили на нем что–то вроде супа ил консервов, во всяком случае вполне съедобное. Ночь провели под крышей.
21 июля. Сумки перевезли на лодке. Лошадей перевели бродом. Дорога, говорят, впереди тяжелая: будут большие болота под названием «Семь грехов».
Внизу зашумело, и вскоре мы оказались у «манящей Бирюсы».
Рисунок Е. Абалакова
Грешки начали встречаться почти сразу, а затем и грехи подоспели. Ужасного ничего не оказалось, но все же поныряли мы изрядно.
Перевалили через хребет. Спуск по славному кедрачу. Влево от перевала остался поворот на Слюдянку и слюдяные разработки. Дальше идем с двумя погонщиками скота. Дорога сносная.
До Медвежьего лога добрались уже в темноте. Почти у самой стоянки подстрелили птицу. Суп получился хороший. Но мясо зубы брали с трудом.
22 июля. Встали в четыре часа. К вечеру рассчитывали перевалить гору. Она оказалась значительно ближе. Хребтик изрядный. Верхушки голые. Отсюда лучше рассмотрели белки. Они были значительно ближе. Засняли.
Спустившись по сплошным осыпям, догнали погонщиков скота. До прииска Сергиевского, говорят, верст десять. Подзакусили.
В первом часу мы были у реки Большая Бирюса. Серко, который должен перевозить нас, вдруг заупрямился, забрыкался. Настойчиво усаживаюсь на него и кое–как загоняю в реку. Здесь он «удивил» такими прыжками, что с трудом удерживаюсь мертвой хваткой. А впереди еще уйма бродов.
Дошли до прииска Сергиевского. Несколько домишек. Людей не видно. Версты через три опять прииск. Несколько бараков и домишки.
К вечеру добрались до прииска Покровского. В пути одна лошадь увязла в трясине по брюхо. С большим трудом вытащили ее. На прииске нас встретили довольно ласково. Отвели нам целый клуб: четыре стены, крыша и даже сцена в нашем распоряжении.
