Вокруг Света - Вокруг Света 2006 №08
Из декораций наличествуют только стол и два стула (между прочим, Немирович-Данченко считал такую обстановку идеальной для развития актерской фантазии). Но в зависимости от развития сюжета эти предметы могут изображать все что угодно: то императорский дворец, то рабочий кабинет чиновника, то зал суда, то палатку военачальника, а то и шумный кабак. Конечно, чтобы все это увидеть, публике надлежит обладать недюжинным воображением и знать правила игры. Опера — искусство, конечно, сверхусловное. Но, как и в случае с гримом, ее декоративные условности имеют прямые «переводы», и настоящий пяою, увидев летящего золотого дракона, вышитого на подзорах скатерти и чехлах стульев, сразу поймет: дело происходит во дворце. Если подзоры и чехлы светло-синие или светло-зеленые, а вышиты на них орхидеи, стало быть, мы в рабочей комнате ученого. Если цвет и рисунки отличаются пышностью — это воинская палатка, а если они яркие и безвкусные — харчевня.
Расстановка нехитрой мебели тоже имеет значение. Стулья позади стола — ситуация торжественная: например, император дает аудиенцию, генерал держит военный совет или высшие чиновники занимаются государственными делами. Стулья впереди — значит, перед нами сейчас развернется жизнь простой семьи. Когда же приходит гость, их расставляют по разные стороны: пришедший сидит слева, хозяин справа. Так в Китае традиционно демонстрируют уважение к визитеру.
А еще, в зависимости от ситуации, стол может превращаться в постель, смотровую площадку, мост, башню на городской стене, гору и даже облако, на котором летают герои. Стулья же нередко становятся «дубинами» для драки.
Такой вот у Пекинской оперы свободный стиль, в котором главное — экспрессия, а не бытовое правдоподобие.
И тут уж, конечно, как бы ни была «подкована» опытная публика, все зависит от артиста. От его умения управляться со скупой эстетикой и бутафорией своего жанра. От способности так залихватски замахнуться, скажем, плеткой, чтобы всем стало ясно: его герой скачет верхом (живые-то кони на сцену не допускаются). Здесь можно все: долго ехать, но остаться у входа в дом, преодолевать горы, переплывать реки, — и весь этот воображаемый мир, заключенный в сценическое пространство, отображается и преображается простыми (или не очень простыми) движениями, мастерством актера, учившегося своему искусству долгие годы…
Куда уходят студенты?
…Вот они и учатся. Иное дело, что не всем отпущена равная мера таланта.
Ду Чжэ, Ван Пань, Не Чжа, поразивший меня в роли старика-воспитателя из сказки «Ню Ча», поставленной в учебном театре, многие другие виденные мною в деле студенты — практически готовые мастера. И хотя трудоустраиваться им придется самим (кто-то, может, и мечтал бы о распределении, но в Китае оно не практикуется), профессора уверены: их с радостью возьмет любая из немногочисленных трупп страны.
Ну, а что делать тем, кто не так ярок, — потенциальной, так сказать, массовке? Что ж, если мест в самой Пекинской опере на всех не найдется, существуют разные постоянные концертные программы. В конце концов, ведь Академия выпускает универсалов, так или иначе умеющих на сцене все. В Пекине, скажем, между собой конкурируют два шоу боевых искусств: «Легенда кунфу» и «Шаолиньские воины». Среди участников — не только выпускники школ этих самых боевых искусств (например, при знаменитом Шаолиньском монастыре), но и дипломированные оперные артисты.
А если бы вы знали, сколько в Китае снимают мыльных опер! Причем абсолютное большинство — на исторические темы, из жизни древних династий. И главный зрелищный элемент этих фильмов — помимо традиционных интерьеров, красивых, подправленных пластическими хирургами лиц и округленных теми же хирургами глаз — захватывающие сцены поединков, которые занимают добрую половину экранного времени. Выпускников Академии в такие сериалы берут охотно.
Кстати, все вы знаете как минимум одного из студентов-середнячков, не дотянувших по таланту до профессиональной Пекинской оперы. Как говорится, будете смеяться, но это — Джеки Чан. Он окончил оперную школу в Гонконге и остается до сих пор благодарен учителям, бившим его палкой, — какую работоспособность воспитали!
Лиза Морковская / Фото Андрея Семашко
Полеты с востока на запад
Запуск пилотируемого «Священного Челна» «Шэньчжоу5» состоялся в 9.00 по местному времени 15 октября 2003 года. Он был осуществлен с космической базы Цзюцюань на северозападе страны, находящейся в 1 000 км от Пекина
Если сравнивать китайскую космическую программу с советской и американской, то в целом она повторяет начальные этапы освоения звездного пространства этими космическими державами. Правда, темпы у нее совсем другие. Что же касается различий, то здесь прежде всего нужно сказать о том, как китайцы с ее помощью решают не столько исследовательские, сколько маркетинговые задачи — и совсем этого не скрывают.
Роман Артура Кларка «2010: Одиссея-2» побил в середине 80-х все рекорды по части аллюзий и «пасхальных яиц» — взрывоопасных закладок в толще вполне жюльверновского текста. Все его читавшие помнят, что замечательный советский космолет назван в нем в честь Алексея Леонова. Менее известно, что наши космонавты у Кларка носят имена наиболее известных советских диссидентов 70—80-х годов. Эта «закладка» — игра с именами и названиями — обнаружилась при первой же попытке публикации романа в СССР — тогда пострадали редакторы толстых журналов. Роман напечатали полностью существенно позже, когда «стало можно». И тут читатели обратили внимание: Леонов Леоновым, а вот китайский космический корабль, идущий на рискованную миссию в системе Юпитера, как водится под покровом тайны и недомолвок, называется «Цянь» — а это в честь кого? И лишь немногие посвященные, работающие в «ракетоградах», смогли, вероятно, вспомнив события тридцатилетней давности, времен Великой дружбы и собственной молодости, сообразить, кого имел в виду хитроумный сэр Артур…
На основании постановления ЦК КПСС от 6 августа 1958 года китайские товарищи получили от Советского Союза две ракеты Р-2 (основанные на немецких «Фау-2» времен Второй мировой войны). Вместе с ракетами и образцами наземного оборудования на восток отправились сотрудники ОКБ-1 во главе с Петром Мелешиным. Среди них был и известный специалист по производству жидкостных ракетных двигателей Николай Шнякин. В Пекине советских коллег встречал руководитель Пятой академии Цянь Сюэсэнь — выпускник Массачусетсского и Калифорнийского технологических институтов, специалист по системам управления и кибернетике, курирующий по приказу Мао китайское ракетостроение.
Основоположник китайского ракетостроения Цянь Сюэсэнь. 1991 год
Судьба Цяня — наглядная иллюстрация того же «ракетно-исторического идиотизма», в силу которого в 1938 году, за год до начала Второй мировой войны, отправляется на Колыму мыть золото Сергей Королев. В 1935 году Цянь уехал в США и поступил в Массачусетсский технологический институт. Затем по настоянию крупнейшего ученого-аэродинамика Теодора фон Кармана он окончил курс в Калифорнийском технологическом (легендарном «Калтехе») и к 1950 году стал почетным годдардовским профессором (Годдардовский центр космических полетов, GSFC), одним из ведущих американских ракетчиков.
Тем временем в Китае произошла революция, провозгласившая Китайскую Народную Республику. В США же набрала размах «охота на ведьм», и 6 июня 1950 года агенты ФБР обвинили Цяня в пособничестве коммунистам. Особую глупость этому заявлению придает тот факт, что Цянь был женат на дочери одного из крупных чанкайшистских военных чинов и к политике доселе отношение имел преимущественно «страдательное». Действуя в лучших традициях, фэбээровцы тут же изъяли у ученого допуск к секретным работам, что, естественно, привело к фактическому отстранению от ракетных исследований.
После чего две недели спустя Цянь объявил о своем намерении вернуться в Китай. Как тайного коммуниста его следовало выслать с позором, но это было проблематично в силу его чрезмерной информированности. Госдепартамент США боролся с ФБР еще пять лет, после чего Цянь Сюэсэнь был выдворен на родину осенью 1955 года. Еще пять месяцев спустя Госсовет КНР получает и одобряет разработанный Цянем план развития китайского ракетостроения. Так ФБР своими, можно сказать, руками создал «китайского Королева». Думал ли кто-то, что спустя 30 лет именем высланного профессора окрестят научно-фантастический звездолет?
Товарищ Цянь встречал советских коллег в Пекине. Посланцев Королева приняли как нельзя лучше, поселили в специальном городке. До резкого охлаждения советско-китайских отношений в августе 1960 года оставалось менее двух лет.
