Альпы. От Любляны до Лиона и от Мюнхена до Милана - Эндрю Битти
Пришествие массового туризма
Трансформация Альп из медвежьего угла, тихой сельской заводи в место отдыха и развлечения туристов отчасти стала результатом революционных изменений в технике и в политической сфере, происходивших на протяжении всего XIX столетия. Сначала разберемся с политикой: в 1815 году Венский конгресс возвестил об окончании наполеоновских войн и провозгласил эпоху мира и покоя в Европе. Посещение континента вдруг сделалось безопасным; вдобавок поездки на ту сторону Канала вошли в моду, вслед за поэтическими излияниями знаменитостей-путешественников, таких как Шелли и Байрон. Английские путешественники толпами повалили в Альпы, а стихотворные томики, вдохновляющие их на поездку, заняли свое место в грудах багажа.
Туристы очень скоро обнаружили, что условия путешествий зачастую весьма далеки от комфорта: в 1830 году из Женевы в Шамони трижды в неделю ходил дилижанс, и дорога между городами занимала восемнадцать тряских часов, кроме того, были участки, где приходилось пересаживаться на лошадь, мула или в кресло, которое несли носильщики; однако через шестьдесят лет, на исходе века, время в пути сократилось до одиннадцати часов, и прибытие дилижанса к зданию почты в Шамони становилось центральным событием дня на французском курорте. В 1901 году дилижансу был нанесен смертельный удар, и в истории транспорта его ждал мусорный ящик: в том году Шамони испытал на себе последствия технической — или, точнее, транспортной — революции, сыгравшей также громадную роль в увеличении потока туристов в Альпы. Именно в том году в Шамони пришла железная дорога, связавшая французский курорт с растущей сетью рельсовых путей, что с 1850-х годов повсеместно опутывала Европу. Фактически к тому времени Альпы уже три десятилетия не были препятствием для поездов, которые, перевозя туристов, проходили как под горами, так и почти вровень, высочайшими горными пиками, а отдельные участки железной дороги представляли собой чудеса инженерного и строительного искусства (и нередко по праву привлекали особое внимание туристов). Так занималась заря нового века, и величайшей технической революции XIX столетия суждено было в скором времени навсегда изменить Альпы.
Транспортное сообщение стало проще, и в Альпы начали приезжать все больше — в особенности люди неподходящего сорта. И это уже не Мэри Шелли сокрушалась о новой породе туристов, вульгарной и развязной. В 1833 году художник Уильям Брокдон услышал в швейцарском ресторане говор кокни и в своей книге «Дневники поездки в Альпы» отметил, что он «не мог поверить, что подобная вульгарность сумела добраться до Большого Сен-Бернара... Я не представлял себе, что претенциозные замашки Уоппинга когда-нибудь встретятся мне так далеко от Темзы». Напечатанная в «Блэквудз мэгэзин» в 1848 году статья горько и язвительно описывала феномен современного ей массового туризма, который «испортил всякое разумное путешествие; он противен логике и любопытству; ученого, философа и отважного исследователя он отвращает от всего, что втоптано в грязь копытами странствующего племени двуногих, которым стоило бы порадоваться, если бы им удалось обменяться мозгами с животными, на которых они едут верхом».
Но каждый год орды туристов во все возрастающем числе наезжали в Альпы, вытаптывая места, которые прежняя порода путешественников, более возвышенных духом, полагала по праву предназначенными для собственного уединенного удовольствия. Новые железные дороги и регулярное пароходное сообщение через Атлантику лишь ухудшили ситуацию: в майском выпуске «Патнэмз мэгэзин» 1868 года отмечалось: «Если когда-нибудь будет написана социальная история мира, то эпоху, в которую мы живем, назовут кочевым периодом. С открытием океанского парового судоходства и развитием железнодорожной системы возникла страсть к путешествиям, которая постепенно разгоралась, пока половина населения земного шара, или, по меньшей мере, ее приобщенная к благам цивилизации часть, не оказалась в пути». Альпы в особенности полюбились американцам среднего класса, которые в огромном числе приезжали сюда, желая окунуться в древнюю культуру, породившую их новую и наращивающую свою мощь страну. На американского прозаика Генри Джеймса, до конца своей жизни прожившего в Европе, например, соотечественники произвели не самое приятное впечатление. В «Американцах за границей» он с презрением отзывался об «очень значительной доле американцев, которые ежегодно рассеиваются по всей Европе и никоим образом не льстят национальному тщеславию... они плохо сложены, дурно воспитаны, дурно одеты».
Определяющую, ключевую роль в открытии красот Альп этим «странствующим двуногим » сыграл Томас Кук, выдающийся предприниматель, чье имя по-прежнему неразрывно связано с организованным туризмом. В десять лет он бросил школу и стал учеником садовника неподалеку от своего дома в Лестере. Его воспитывали в баптистской вере, и, когда он вырос, миссионерский пыл подал ему идею организовывать поездки и каникулы для тех, кто отклонился от пути добродетели, чтобы они вновь вернулись на стезю воздержанности, умеренности и моральных ограничений. Путешествие «снабжает ум пищей для размышлений, — писал Кук; — помогает вырвать людей из трясины и скверны старых гнусных обычаев... ускоряет движение к миру, добродетели и любви». В 1845 году первая группа тех, кого Кук называл «экскурсантами», покинула Лестер и отправилась на отдых в английский Озерный край; на следующий год еще одна группа съездила в Шотландию. В 1855 году впервые группа экскурсантов предприняла поездку через Английский канал, а летом 1863 года последовали первые экскурсии в Альпы; в маршрут этой новой породы организованных туристов входили районы Монблана и Юнгфрауйох. На протяжении следующего десятилетия благодаря разрастанию железнодорожной сети список мест, доступных туристам Кука, рос как на дрожжах, и в него вошли Оберкаммергау (представление страстей Господних 1871 года) и Санкт-Мориц. Разумеется, не обошлось без ворчания «старой гвардии»: в 1872 году египтолог Амелия Эдвардс отправилась в путешествие в одиночку, выбрав маршрут в стороне от проторенных путей в Доломитовых Альпах, она умышленно терпела тяготы и лишения, поскольку не желала сносить «набивших оскомину видов, переполненных отелей... и наплыва куковских туристов». Альпинист и критик Лесли Стивен также с презрением отзывался об организованных туристах. В «Игровой площадке Европы» он писал, что куковского туриста отличают «абсолютная неспособность прожить без “Таймс”... [и] глубоко укоренившееся убеждение, будто иностранцы, как правило, состоят в тайном обществе, имеющем целью вымогать деньги обманным путем. Причина, по которой
