Виктор Трубников - Три года в Кувейте
Из общего числа врачей, работавших в Кувейте, только 34 были кувейтцы (около 10 из них являлись стоматологами), остальные — египтяне и палестинцы, которые работали здесь по контрактам; несколько врачей-европейцев прибыли в Кувейт из СССР, Югославии, Чехословакии и Польши.
Положение врача-кувейтца и врача-некувейтца здесь сильно отличалось. Первый имел постоянную работу, занимал, если ему позволяли знания, лучшую должность; труд его оплачивался значительно выше, чем аналогичный труд его коллеги-некувейтца. Помимо причитавшейся ему заработной платы он, как коренной кувейтец, получал еще значительную сумму в виде надбавки к заработной плате. Это денежное вознаграждение было тем выше, чем выше было служебное положение кувейтца и чем значительнее был его доход. Эмир Кувейта, например, получал около 24 млн. долл. в год; большую часть этой суммы он отдавал на строительство школ и детских садов, а также на развитие спорта в государстве. Коренной житель Кувейта имел прочное положение в обществе, ему было гарантировано материальное обеспечение в старости.
На врача-некувейтца перечисленные блага не распространялись. Однако надо сказать, что и они были обеспечены вполне хорошо: имели высокие оклады, их квартиры и бытовые услуги оплачивались, у них были свои машины и пр. Врачи, практиковавшие в Кувейте по договорам, обеспечивались лучше, чем их коллеги в любой другой арабской стране.
Каждый приехавший врач, работавший в системе министерства общественного здоровья Кувейта, трудился по контракту, который продлевался каждые три месяца. Это значило, что каждый контракт мог быть прерван практически в любое время. И тогда нужно было уезжать в поисках работы в какую-либо другую страну. Вот почему каждый врач-некувейтец чувствовал себя неуверенно.
Мотивы, по которым министерство общественного здоровья освобождало от работы ненужных ему лиц, могли быть самыми различными: деловыми, вызванными плохой профессиональной подготовкой врача; политическими; религиозными; плохо сложившимися личными взаимоотношениями врача с кем-либо из руководящих работников министерства и т. д. Неугодного врача вызывали в министерство, где ему сообщали, что в его услугах органы общественного здоровья Кувейта больше не нуждаются и что он свободен. А так как паспорта всех врачей хранились в министерстве, то, как правило, ему тут же возвращали паспорт с уже готовой выездной визой. При этом ни в какие обсуждения причин, побудивших министерство поступить таким образом, чиновники не входили. Обжаловать подобные действия врач не мог: обращаться было некуда и не к кому. Он некувейтец и, следовательно, воспользоваться правами, гарантированными конституцией только коренному жителю страны, не мог.
Так, некоторые бежавшие из Египта после свержения власти короля Фарука врачи-эмигранты, ярые противники насеровского режима, были выдворены из Кувейта за то, что позволили себе резкие высказывания против Гамаля Абдель Насера сразу после его смерти, что противоречило принципу традиционной дружбы между арабскими государствами.
В 1972 г. покинул пределы Кувейта и уехал в Дубай врач-анестезиолог, руководитель одной из анестезиологических секций иорданец Махмуд Биззари, проработавший в Кувейте более 17 лет; он уехал только потому, что у него испортились взаимоотношения с заместителем министра общественного здоровья по вопросам врачебных кадров врачом-кувейтцем Абдаллой ар-Рефаи. По этой же причине и в том же году отбыла в Канаду англичанка Джозефина Кэнди. Она, как говорилось выше, также была руководителем секции анестезиологов и проработала в Кувейте долгое время. Оба этих врача были квалифицированными специалистами и отличались высокой внутренней культурой, однако кувейтских руководящих работников общественного здоровья они по каким-то причинам не устраивали. Таких примеров можно было бы привести много.
Врачи-некувейтцы, сколько бы они ни проработали в Кувейте, не имели права надбавки за количество проработанных лет и права на пенсионное обеспечение в старости. Более того, если с врачом что-либо случалось и он терял трудоспособность, никакой компенсации по закону по линии здравоохранения или кувейтского правительства он не получал. Если же врач умирал и его семья оставалась без кормильца, министерство общественного здоровья единовременно выплачивало с 1972 г. семье погибшего следующее пособие: месячную заработную плату, 8 % годового жалованья, выдававшегося в первые пять лет работы, и 12 % годового оклада, выплачивавшегося в течение всех последующих лет службы. Аналогичный расчет, кстати говоря, производился и в том случае, если врач по каким-либо причинам прерывал контракт и уезжал из Кувейта. Максимум, па что еще шло правительство, — это оказание в необходимых случаях бесплатной медицинской помощи заболевшему врачу с сохранением стопроцентной заработной платы в течение только первых трех месяцев. Случаев заболевания среди врачей, особенно приезжих, было немало: изнуряющий климат давал о себе знать, исподволь подрывал и ослаблял организм; чаще всего страдала при этом сердечно-сосудистая система.
В декабре 1970 г. внезапно от сердечного приступа умер руководитель одного из врачебных объединений ортопедического госпиталя египтянин Ахмед Лютфи Фахми. Он был специалистом высокой квалификации и проработал в Кувейте 16 лет. Этому жизнерадостному, веселому человеку, умевшему хорошо пожить, было всего 44 года. В Кувейте он жил с женой и двумя взрослыми детьми. Снимал хороший особняк, жил, как говорят, на широкую ногу: устраивал приемы, был членом игорного карточного клуба в Кувейте, часто выезжал в Европу развлечься и поиграть в покер или рулетку, любил выпить, но в меру. 28 декабря 1970 г. дома, среди, казалось бы, полного благополучия, с ним случился сердечный приступ и он скоропостижно скончался. Кстати, он никогда ничем не болел и ни на что не жаловался. Тело его отправили хоронить в Египет самолетом. В аэропорт проститься с ним пришло множество врачей и больных.
Проводив Ахмеда Лютфи Фахми в последний путь, мы возвращались из кувейтского аэропорта с одним из помощников заместителя министра общественного здоровья по лечебным вопросам и оборудованию, врачом-кувейтцем Абд ар-Раззаком аль-Юсифом Абд ар-Раззаком, ставшим в последующем заместителем министра. Разговорившись с ним, я спросил, какова судьба семьи умершего врача. Он ответил, что доктору Ахмеду Лютфи Фахми министерство общественного здоровья платило очень хорошо, что человек он был состоятельный, следовательно, семья его должна быть вполне обеспечена; через неделю они все уезжают в Египет, где дети продолжат учебу, а жена, по всей вероятности, будет жить у родственников.
