Жюль Верн - Золотой вулкан
— Прибавлю, — заметил Бен Раддль, — что, по мнению местных жителей, он едва ли протянется долго. Надеются даже как будто, что зима в нынешнем году будет короче, чем обыкновенно, и что работы можно будет начать с начала мая.
— Работы?.. С твоего позволения я плюю на все работы, мой старый Бен! — воскликнул Сумми, возвышая голос. — Я крепко рассчитываю на то, что, как только вернется Билль Стелль, мы тотчас же воспользуемся ранней весной, чтобы отправиться в обратную дорогу.
— Однако, — заметил инженер, который счел момент подходящим для объяснений, — может быть, было бы полезно до отъезда посетить еще раз прииск номер сто двадцать девять.
— Прииск этот походит теперь на остов корабля, лежащего на дне моря. Его можно увидеть лишь в костюме водолаза. А так как у нас его нет…
— Но ведь там потеряны миллионы!..
— Миллиарды, если хочешь, Бен. Не протестую. Но, во всяком случае, они навсегда потеряны. И я не вижу надобности возвращаться на Форти-Майльс-Крик, который возбудит в тебе дурные воспоминания.
— О, я совершенно вылечился, Сумми!
— Может быть, совсем уж не так хорошо, как ты думаешь. Мне кажется, что лихорадка… известная лихорадка… ты знаешь… золотая лихорадка…
Бен Раддль пристально посмотрел на своего кузена и решил наконец открыть ему свои планы.
— Мне нужно с тобой поговорить, — сказал он, — но только не выходи из себя с первых же слов.
— Напротив, я выйду из себя! — воскликнул Сумми Ским. — Никто меня не удержит, предупреждаю тебя, если ты только намекнешь на возможность отсрочки нашего отъезда.
— Послушай же, говорю тебе, я хочу сообщить тебе секрет.
— Секрет? По чьему поручению?
— По поручению того француза, которого ты нашел полумертвым около Доусона и привез в город.
— Жак Леден сообщил тебе секрет, Бен?
— Да.
— И ты ничего не говорил мне об этом?
— Нет, потому что он раскрыл мне один план, который требовал обсуждения.
Сумми Ским вскочил.
— План!.. — воскликнул он. — Какой план?
— Подожди, Сумми, — остановил его Бен Раддль. — Сначала секрет, потом план. Надо идти по порядку. Пожалуйста, успокойся.
Тогда Бен Раддль сообщил своему кузену о существовании Золотой горы и о ее местонахождении у устья Маккензи, на самом берегу океана. Сумми Ским должен был бросить взгляд на первоначальный набросок Ледена и на карту, куда инженер перенес его. Затем он узнал, что эта гора — вулкан… вулкан, содержащий громадное количество золотоносного кварца и самородков золота.
— И ты веришь в этот вулкан из «Тысячи и одной ночи»? — спросил Сумми Ским насмешливым тоном.
— Да, Сумми, — ответил Бен Раддль, который, казалось, не допускал никакого спора на этот счет.
— Ну хорошо, — согласился Сумми Ским. — Что же дальше?
— Как — что? — возразил, воодушевляясь, Бен Раддль. — Неужели, обладая таким секретом, мы ничего не предпримем? Мы дадим воспользоваться им другим?
Стараясь сохранить хладнокровие, Сумми Ским ответил:
— Жак Леден тоже хотел воспользоваться им. Однако ж ты знаешь, как ему это удалось. Миллиарды самородков Золотой горы не помешали ему умереть на больничной койке.
— Потому что на него напали разбойники…
— А на нас они, конечно, не нападут, — с иронией заметил Сумми Ским. — Во всяком случае, чтобы начать эксплуатацию этой горы, нам нужно, полагаю, сделать около ста лье к северу?
— Да, сто лье, это так, и даже больше.
— А между тем наш отъезд в Монреаль назначен на первые дни мая.
— Он задержится на несколько месяцев, вот и все.
— Вот и все! — повторил насмешливо Сумми. — Но ведь тогда уже будет слишком поздно для этого.
— Если будет слишком поздно, то мы вторично перезимуем в Доусоне.
— Никогда! — воскликнул Сумми таким решительным тоном, что Бен Раддль счел за лучшее прекратить разговор.
Впрочем, он надеялся возобновить его со временем и действительно возобновил. Он основывал свой проект на самых лучших соображениях. После оттепели путешествие не представило бы затруднений. В два месяца можно добраться до Золотой горы, обогатиться несколькими миллионами и успеть вернуться в Доусон. При таких условиях было бы еще не поздно вернуться в Монреаль, а между тем это путешествие в Клондайк сделано было бы не даром.
Бен Раддль держал наготове еще один, главнейший аргумент. Если Жак Леден открыл ему эту тайну, то не без цели. У него была мать, которую он обожал и которая осталась в живых, — бедная женщина, для которой он старался приобрести состояние и старость которой была бы обеспечена, если желание ее сына исполнится. Неужели же Сумми Ским хочет, чтобы его кузен не сдержал данного им обещания?
Сумми Ским выслушал Бена Раддля до конца. Он спрашивал себя, кто спятил с ума? Бен ли, который говорил такие нелепости, или же он сам, который слушал их? Когда Бен кончил, он дал волю своему негодованию.
— Я могу ответить тебе лишь одно, — сказал он дрожащим от гнева голосом, — что ты заставишь меня в конце концов пожалеть, что я спас этого француза и таким образом дал ему возможность открыть свой секрет, который он иначе унес бы с собой в могилу. Если же ты принял на себя по отношению к нему такое нелепое обязательство, то есть иное средство освободить тебя от него. Можно, например, назначить его матери пенсию. Если хочешь, я готов принять ее на себя. Но возобновлять наши сумасбродства — нет, я не согласен. Ты дал мне слово вернуться в Монреаль, и я тебе твоего слова не верну. Вот мое последнее слово.
Тщетно пытался Бен возобновить свою попытку. Сумми остался непреклонен. Казалось даже, что он не на шутку сердился на Бена за его настойчивость, видя в ней с его стороны даже что-то недобросовестное, и инженер начал серьезно беспокоиться по поводу оборота, который начали принимать их до тех пор братские отношения.
На самом деле Сумми переживал тяжелую внутреннюю борьбу. Он не переставал думать о том, что выйдет из всего этого, если ему не удастся переубедить Бепа Раддля. Неужели, если Бен решится все же довести до конца свое предприятие, он предоставит его одного игре опасных случайностей? Сумми не обманывал себя. Он знал, что никогда не сможет перенести этого и что в последнюю минуту он уступит своему кузену. При этой мысли он приходил в ярость. Поэтому он и скрывал свою слабость всей той внешней грубостью, какая только была доступна ето мягкой натуре.
Бен Раддль, вынужденный принимать всю эту внешность за чистую монету, с каждым днем тоже все больше и больше отчаивался в возможности убедить Сумми. И так как время шло, а положение вещей не изменялось, то однажды, зайдя в госпиталь, Бен решился сказать о непреклонности Сумми Жанне Эджертон. Молодая девушка была крайне удивлена. Мнение Сумми о плане, который увлекал ее, никогда не интересовало Жанну. Ей казалось вполне естественным, что это мнение должно согласоваться с ее собственным. Как бы то ни было, но сопротивление Сумми ее крайне возмутило, точно он наносил ей личное оскорбление. Со своей обычной решимостью она отправилась к Сумми в отель выговаривать ему за его непозволительное поведение.
