Григорий Федосеев - В тисках Джугдыра
В геодезических работах, как говорится, первая скрипка принадлежит инженеру-рекогносцировщику. Он первый проникает в неисследованные районы, взбирается на главные вершины хребтов, на возвышенности, откуда обычно открывается далекий горизонт и можно зримо представить местность. Рекогносцировщик должен обладать большой выносливостью, уметь хорошо ориентироваться в любых условиях: в тайге, тундре или в горах.
В районе, куда мы добрались после месячного путешествия, рекогносцировку пунктов должен произвести Кирилл Родионович Лебедев.
Но пока он будет обследовать голец Сага, а Пугачев пройдет по южному краю Алданского нагорья, мы постараемся разобраться в довольно сложном рельефе стыка трех хребтов и наметим два пункта на господствующих вершинах, если, конечно, сможем взобраться туда по снегу. Затем вернемся в лагерь и пойдем разыскивать Лебедева. К тому времени он, вероятно, будет обследовать южные отроги Джугджурского хребта.
Следующий день, тринадцатого апреля, прошел в хлопотах и сборах. Сделали две нарты с широкими, как лыжи, полозьями, отобрали продовольствие, снаряжение, напекли дня на четыре лепешек, отварили в дорогу остатки медвежьего мяса. С собою берем маленький теодолит, винтовки, фотоаппарат, бинокль. Улукиткан с явным беспокойством следит за нашими сборами. Все ему не нравится: то, по его мнению, мы укладываем лишнюю одежду, то сделали большие, не по нартам, места, то очень длинно привязали ремни. Старик видит каждую мелочь, он не раз ходил сам с нартой и хорошо знает, что такое узкие лямки, лишняя тяжесть или тесная обувь в походе. Он неустанно бродит по лагерю от одного к другому и то перепакует тюк, то усядется к костру ремонтировать лыжи или заделывать концы веревок. Когда одна нарта была загружена и увязана, он недоверчиво осмотрел ее, перекинул через плечо лямку и протащил метров пять.
– Однако, неладно, напрасно силу терять будете, – говорит он, неодобрительно покачивая маленькой головою, перехваченной на лбу вместо шапки куском материи. – Если дорога по льду пойдет, надо тяжелый груз вперед класть; когда будешь итти мелким снегом, тяжесть клади на середину нарты, а по глубокому – позади. Понял? Лишний раз груз на нарте переложишь – дальше ночевать будешь, – сказал он и стал развязывать узлы веревок.
Переложив груз по-своему, Улукиткан протащил нарту вокруг палатки.
– Однако, старик неплохо делал, легче стало тащить. Зачем мозолить пятки, если можно перемотать портянки, – ноге будет хорошо…
Заканчивается теплый весенний день. На вершинах туполобых гор догорает отблеск весеннего заката, по небу плывут легкие редеющие облака. Стихают последние порывы ветра. Быстро вечереет.
В стылой синеве неба одна за другой загораются звезды.
Вечером нам из штаба сообщили прогноз погоды на ближайшие пять дней.
– Синоптик грозится похолоданием, – сказал Геннадий, передавая мне радиограмму. – В нашем районе завтра и в последующие два дня ожидается снегопад и ветер. Не лучше ли вам отложить поход? Намучаетесь по такой погоде, да и не сделаете ничего.
– Ую-юй – это как синотик далеко видит? – удивился Улукиткан, стоящий рядом со мною.
Он смотрит на горизонт, вычерченный потемневшим контуром гор, бросает озабоченный взгляд на тайгу, прислушивается. Все безмятежно, спокойно. Старик поднимает голову к небу, ко и на нем, видимо, не находит предзнаменований непогоды. На его лице появляется явное сомнение.
– Что, не будет снегопада?
– Часто ворон кричит, еще не видя добычи, а кукушка верит ему и летит за ним понапрасну. Однако, завтра снега не будет.
Лагерь пробудился еще до рассвета. Старики развели костер, мы успели позавтракать и кое-что еще собрать, когда начало светать. Бойка печальными глазами следит за сборами, сна еще не поправилась и должна отлежаться. Кучум в восторге от предстоящего путешествия, бегает от пня к пню, оставляя на них свои пометки, бросается то вверх, то вниз по реке и, возвращаясь, заглядывает каждому из нас в лицо, будто стараясь выпытать: куда же пойдем?
Во взгляде Улукиткана открытая зависть. В думах, может быть, захребетный край, куда мы идем, где прошло его очень далекое детство, где в годы молодых сил он мытарил горе кочевника. С какой радостью он взглянул бы на знакомые мари, на обширную Учурскую тайгу, перелески, на хребты, пронизанные стрелами заледеневших ключей, на родные места! Но мы наотрез отказались взять его с собою: старик сильно похудел за дорогу, еще больше сгорбился, ему нужен длительный отдых.
Кладу в карман кусочек лепешки. На ощупь проверяю, не забыл ли взять с собой нож, спички, записную книжку, буссоль. Александр Пресников уже впрягся в переднюю нарту. Широкие лямки обняли его богатырские плечи. На нем болотные резиновые сапоги, и от этого он кажется еще более грузным. Одет же Александр легко: на нем фланелевая куртка, брезентовые штаны, на шее шарф, голова непокрытая.
Мы прощаемся. Улукиткан задерживает мою руку.
– Будешь на высокой горе – переверни за меня один большой камень, – просит он улыбаясь.
– Хорошо! А для чего это?
– Пусть смерть думает: какой Улукиткан еще сильный, даже гору ломает! Бояться меня будет…
Хрустнул под лыжами настывший за ночь снег. Тоскливо взвизгнула привязанная Бойка. Александр стащил нарты на лед, окинул прощальным взглядом лагерь, и потянулся скрипучий след в глубину гор. За Пресниковым пошел я, Василий Николаевич подталкивал мои нарты сзади.
Вперёди лежали широкой полосой малоисследованные горы, за ними мрачная тайга – колыбель многоводных рек Гуанама и Учура, заболоченные мари да студеные ключи, вскормленные вечной мерзлотой.
Мне казалось, что только сегодня, четырнадцатого апреля, мы и начали по-настоящему свое путешествие.
II. К верховьям Маи. – Следы любовных игр белок. – Перевал. – Встреча со стадом снежных баранов. – Ночью на крутом спуске.
Идем легко. Встречный ветер выжимает слезу. Одежда взмокла от пота. Александр молча тянет нарту, проминая лыжами снег, прикрывающий лед. Наш путь вместе с рекою вьется меж гор. Начинается подъем. Лямки глубже врезаются в плечи, нарты тяжелеют, укоротились шаги, и километры кажутся бесконечно длинными. Но на душе радостно, как это бывает всегда в первый день путешествия, когда влечет вперед неизвестное, а запас сил еще не тронут.
Все сильнее пригревает солнце. Вместе с нами идет в горы осторожной поступью весна. Стоит ей коснуться своим теплым дыханием покрытых снежным саваном гор, как тотчас же на них появляются проталины россыпей, пятна вечнозеленых стлаников, как начинают чернеть скалы. Снег оседает, раскрывая перед нами следы зимних бурь.
