Тур Хейердал - Путешествие на "Кон-Тики"
Островитяне попытались пойти на хитрость: они стали объяснять знаками, что оставшиеся на плоту подходят к острову с другой стороны мыса. На одно мгновенье Кнут был сбит с толку. Но вот с берега, где женщины и дети поддерживали огонь, донеслись оживленные голоса. Это вернулись три каноэ, и один из гребцов передал Кнуту записку. Кнут находился теперь в отчаянном положении. Он получил указание не выходить одному в море, а все островитяне наотрез отказались сопровождать его.
Между островитянами завязался оживленный спор. Те, кто выходил в море и видел плот, прекрасно понимали, что бесполезно пытаться задерживать Кнута, рассчитывая залучить таким образом и остальных на берег. Спор закончился тем, что обещания и угрозы Кнута с международными интонациями в голосе заставили гребцов трех каноэ отправиться с ним на своих суденышках вдогонку за "Кон-Тики". Тропической ночью с резиновой лодкой, плясавшей на буксире, они наконец вышли в море. Островитяне стояли безмолвно на берегу вокруг потухающего костра и смотрели, как их новый светловолосый друг исчезает с той же быстротой, как и появился.
Уже далеко в море, когда каноэ поднялись на греб не волны, один из сопровождавших Кнута островитян увидел световой сигнал с плота. Узкие и стройные полинезийские каноэ, с балансиром, разрезали воду, как нож, но тем не менее Кнуту показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он наконец снова почувствовал под ногами круглые толстые бревна "Кон-Тики".
- Ну как, хорошо повеселился на берегу? - завистливо спросил Турстейн.
- Угу! - ответил Кнут. - Посмотрел бы ты, какие там девушки!
Мы не стали поднимать паруса, убрали кормовое весло, забрались в хижину и заснули, как валуны на острове Ангатау.
Трое суток мы плыли по океану, не видя земли.
Нас несло прямо на зловещие рифы Такуме и Рароиа, протянувшиеся огромным барьером на 40 - 50 морских миль поперек нашего пути. Мы делали отчаянные попытки провести плот севернее, чтобы избегнуть опасного рифа. И одно время казалось, что нам это удастся. Но однажды ночью вахтенный влетел в хижину и поднял всех на ноги.
Ветер переменился. Мы плыли прямо на риф Такуме. Начался дождь, и видимость была плохая. Но риф был где-то неподалеку.
Ночью заседал "военный совет". Теперь стоял вопрос о жизни и смерти. Обойти риф с севера было немыслимо. Единственное, что мы могли еще сделать, - это изменить курс и попытаться обойти его с юга. Мы поставили парус, изменили положение кормового весла и начали наше опасное путешествие вдоль рифа. Нас подгонял переменный северный ветер.
Если восточный ветер снова подует, прежде чем мы пройдем все 50 морских миль рифа, то мы неминуемо окажемся во власти прибоя.
Мы договорились о всех мерах, которые необходимо будет принять в случае, если авария станет неминуемой, и решили любой ценой держаться на "Кон-Тики". Взбираться на мачту было нецелесообразно, потому что нас стрясет с нее, как загнивший плод, но мы решили крепко уцепиться за мачтовые штаги, когда волны начнут на нас обрушиваться. На палубе мы приготовили резиновую лодку, уложив в нее небольшой водонепроницаемый радиопередатчик, немного продовольствия, бутылки с водой и ящик с медикаментами. Мы рассчитывали на то, что волны сами пригонят лодку к суше и она будет ждать нас, если нам удастся перебраться через риф невредимыми, но с пустыми руками. На корме "Кон-Тики" прикрепили длинный канат с буйком, который также, вероятно, будет выброшен на сушу, так что мы сможем задержать деревянные части плота, если он будет выброшен на риф. Договорившись обо всем, мы забрались обратно в постели, оставив под дождем на палубе вахтенного у руля.
Пока ветер дул с севера, мы медленно скользили вдоль фасада кораллового рифа, который подкарауливал нас на горизонте. Однако в полдень ветер затих, а затем начал дуть с востока. По вычислениям Эрика, мы уже столько прошли, что у нас теперь была надежда обойти риф Рароиа с юга.
С наступлением ночи начались сотые сутки нашего пребывания на море.
Ночью я проснулся от какого-то безотчетного чувства беспокойства и тревоги. С волнами действительно происходило что-то странное. "Кон-Тики" шел иначе, чем обычно в подобных же условиях. Мы уже привыкли к тому, что у него был определенный ритм. Теперь этот ритм был нарушен. Я подумал, что причиной этого, может быть, было обратное течение от острова, и все время выходил на палубу и взбирался на мачту. Но я видел лишь одно море. И все же я не мог спокойно уснуть. Время шло...
Около шести часов на рассвете Турстейн неожиданно свалился с мачты. Далеко впереди он увидел цепочку островков, покрытых пальмами. Прежде всего мы повернули кормовое весло, насколько это было возможно, чтобы идти на юг. То, что Турстейн видел, по-видимому, были мелкие коралловые островки, раскинувшиеся, как жемчужное ожерелье, позади рифа Рароиа. Нас наверняка уносило течением, направлявшимся на север.
В половине восьмого вдоль всего горизонта на западе показалась целая цепь островков, покрытых пальмами. Самый южный из них лежал на нашем курсе, и от него по всему горизонту справа от нас были острова и группы пальм, которые постепенно превращались в точки и исчезали в северном направлении. Ближайший островок находился от нас на расстоянии 4-5 морских миль.
Забравшись на мачту, мы убедились, что, хотя нос плота и был направлен на самый крайний остров в цепи, все же снос плота в сторону был настолько велик, что мы двигались не в том направлении, куда смотрел нос. По сути дела нас сносило наискось прямо на риф. Если бы килевые доски были у нас в порядке, можно было бы справиться со сносом плота, но лезть под него, чтобы закрепить килевые доски новыми оттяжками, - бессмысленно: акулы следовали за нами по пятам.
Мы понимали, что нам остается пробыть на- плоту "Кон-Тики" считанные часы. Нужно было использовать их для того, чтобы подготовиться к неизбежной катастрофе - крушению на коралловом рифе. Каждый из нас знал, что ему делать, когда настанет критический момент. Каждому были даны определенные обязанности. Никто не будет суетиться, наступая другому на пятки, когда настанет роковая минута и каждая секунда будет на счету.
"Кон-Тики" нырял вверх и вниз, вверх и вниз, повинуясь порывам ветра. Уже не было сомнения, что мы попали в водоворот, образующийся обычно около рифа, - волны набегали и наскакивали на откатывающиеся массы воды, которые уже успели удариться об окружающую их стену.
Шли по-прежнему под парусом, в надежде, что нам все же удастся обойти риф. Мы подходили, хотя и боком, все ближе и ближе к нему и увидели с мачты, что вся цепь коралловых островов тесно связана, частью под водой, частью над ней, коралловым рифом, который тянулся, как мол, там, где море было белым от пены и прыгало высоко в воздух.
