Александр Вин - Закон королевского бутерброда
Внезапно загрохотал над мачтой «Зенита», вывалившись откуда-то из-за тучек, знакомый красный вертолётик. В освещённом изнутри блистере опять ухмылялось им лицо пожилого друга короля Роба. И снова пилот начал громко дразнить короля.
– Робби, ты, небось, уже думал, что я свалил из этой милой драки?! Что в баре пью пиво с толстыми тётками?! Я с тобой, малыш! Show must go on! Потерпи, пока я тут немного покомандую…
Уловив мгновение тишины, король Роб быстро пояснил.
– Он лет тридцать главный судья на всех парусных регатах. Вертолет его личный. Раньше Марли гонялся по океану со мной, в одном экипаже. Сейчас только судит…
– Да чего он сможет сделать! Через пятнадцать минут всё вокруг чёрное будет, а этот гады на «Тикондероге» ходовые огни включать и не собираются!
Валерка треснул кулаком по крыше рубки.
– Всё.
Выражение тёмных глаз короля государства Гаронда в сумерках уже невозможно было разобрать. На фоне светлого паруса выделялась лишь седая шевелюра и раскинутые в стороны сухие, жилистые руки, мокрая рубаха облепила костлявое тело Роба.
– Не всё, малыш…
Они не могли этого знать, а он очень ждал.
Сверкая над низким горизонтом, океан пронзила белая молния прожектора. Вслед «Тикондероге» и прямо над ней повисли три слепящие осветительные ракеты. Три раза сухо треснул воздух.
По воде разнёсся далёкий, но всё равно страшный, механический гул турбин.
Из-за мыса, с ревом, многократно перекрывающим стрекот крошечного вертолётика, по дымным следам своих же ракет выскочил огромный, по сравнению с «Тикондерогой», хищный и приземистый силуэт американского сторожевика. Со звоном вертелись на его палубе небольшие орудийные башни.
На близком пространстве океана, как на освещённой сцене, осталась только одинокая «Тикондерога». Ракеты определили на тёмной воде обширный сияющий круг, от одного края которого к другому всё ещё суетливо торопилась полосатая яхта.
С её кормы в мелкие волны упал большой белый пакет, потом ещё один, ещё…
– Ё-моё… Они же так всю дурь в воду успеют перекидать!
Бледный Валерка махнул рукой.
Прямые, стремительные и безжалостные трассеры прошили паруса «Тикондероги». Одна из очередей неслышно высекла красные искры из металлической мачты яхты. И только через несколько мгновений после появления светлых пунктиров в океане чудовищно хрипло заговорил бортовой пулемёт сторожевого фрегата.
– Вот это хороший инструмент! – обрадовался Валерка. – Громко играет!
Ещё одна порция ракет повисла чуть впереди спасительного курса, выбранного «Тикондерогой». Теперь путь в темноту был отрезан ей окончательно.
Король Роб, блестя своими замечательными глазами, осмотрел остаток сигареты, который он по инерции продолжал держать в руке, и щёлкнул его за борт. Ни одна морщинка не дрогнула на лукавом монаршем лице.
– Ну, вот и всё. Пора, господа.… Приглашаю всех присутствующих в мою резиденцию. Сегодня королевский ужин – вам будут предложены лобстеры и яблочный пирог. Из напитков.… Сейчас, минуту… – Король Роб что-то коротко спросил по телефону. – К столу подаются ром, джин и клубничный ликёр.
После оглушительных выстрелов и негромких слов Роба на палубе «Зенита» застыла тишина.
Король пояснил.
– А этих парней мы всё-таки оставили без десерта.
Теперь уже хохотали все.
– Малыш Робби, признавайся, ты же всегда любил джаз! Держи подарок от всех, кого седина украшает…
Над ночным океаном запел саксофон.
Как жалко, что никто в мире, кроме лихого воздушного маркиза, не мог видеть этот танец!
На мокрой палубе притихшего в дрейфе «Зенита» вокруг одной неряшливо одетой, но очень красивой девчонки, кружились трое мужчин…
Тихо жужжал в вышине вертолётик, на яхту с него падал рассеянный луч слабенького прожектора, и страстная музыка, льющаяся с самых небес, обнимала бесконечный ночной океан.
Никто ни с кем и не спорил.
– Полиция подождёт, а ужин нет!
Валерка был категоричен.
Король Роб тоже вполне справедливо предполагал, что давать какие-то показания на ночь глядя – не очень разумное решение.
Капитан Глеб Никитин подвёл черту.
– Теперь убегать будем мы.
Пространство белых прожекторов, непрестанно хлещущих низкими лучами по тёмной воде, значительно расширилось, но вместе с дрейфующей «Тикондерогой» осталось далеко в стороне. Вокруг задержанной яхты с гиенистой хваткой суетились моторные лодки со сторожевика, и почти вовремя подскочившие к месту драки береговые полицейские катера.
– А мы потихоньку пойдём домой…
– И я тебя там по-настоящему накормлю… – Марисоль держала за руки Валерку и восторженно смотрела на него.
– Блин…!
Валерка опять непонятно встревожился.
– Не меня нужно сейчас кормить! Ты что, забыла…?!
Стремительно, насколько позволяли ему ободранные руки, Валерка подтянулся на верхней кромке входного люка и прыгнул в каюту. Так же быстро выскочил обратно на палубу, бережно держа в руках белую картонную коробку.
– Вот, Глеб, смотри!
Блики и сполохи недалёкой полицейской операции позволяли в палубной темноте рассмотреть на дне коробки только пучки сухой травы и ещё какое-то тёмное пятнышко.
– Ты чего, не понял?! Да черепаха это, правда, очень маленькая! Тинка… Я в прошлом году подобрал её здесь в горах, на лесной тропинке. Как была она тогда со спичечный коробок, так и осталась, никак не растёт, зараза!
– Бутерброды у нас ещё остались? Давайте ей покрошим…
Валерка поставил коробку на ближнюю, низкую, стенку рубки.
– Держи, моя хорошая, проголодалась, небось, за столько-то дней без меня.… Вот, сырку кусочек, попробуй, салат ты ведь тоже любишь…
Он не замечал, как смотрит на него Марисоль, как улыбается Глеб, не видел, конечно, и слёз на щеках короля Роба.
Валерка поднял голову.
– Тогда, в лесу-то, её, бедняжку, всю муравьи облепили, крупные такие, чёрные, тропические. Ну, думаю, съедят ведь напрочь крохотулю такую! Ну, вот, отряхнул её от паразитов, принёс на яхту, положил в коробку. Живёт…
– Он, каждый раз, когда с берега на «Зенит» возвращается, отламывает в музее адмирала Нельсона кусок кактуса для Тинки.
Марисоль справедливо гордилась историей спасённой черепашки.
– Валера всегда очищает кактусы от колючек…
– А главное, – Валерка отвёл взгляд от еле видной коробки, – она очень удобная. Маленькая и не растёт. Положил её в карман – и лети куда угодно. В прошлом году я Тинку на перегон с собой в Грецию брал. А домой, в Россию пока не возил. У нас там для неё холодно…
