Владимир Динец - America Latina, или повесть о первой любви
— Но как ВВС узнает, что нас надо забрать?
— Сообщите по радио.
— Так ведь радио утонет в первую очередь!
— Доберетесь до верхнего кордона, Панчо вызовет вам вертолет.
В конце концов я согласился, но при условии, что деньги за каждый день мне будут выплачивать с утра. Через час выяснилось, что старый троцкист действительно соврал насчет работы, так что наутро я сел на поезд и поехал в Мачу-Пикчу. С «клиентами» я должен был встретиться вечером в городе Quillabamba на реке Укаяли.
Железная дорога из Куско в Кийябамбу — одна из самых оригинальных в мире.
Сначала поезд долго ездит взад-вперед, поднимаясь зигзагом на перевал. Внизу расстилается панорама Куско — море черепичных крыш и соборов одного цвета с красноватыми горами вокруг. Потом дорога идет по широкой долине с бескрайними луковыми полями на древних террасах, где состав то и дело останавливается в маленьких деревнях. (Можно сесть в «туристский поезд», который гонит без остановок, но он в десять раз дороже.) В каждой группе деревень индианки ходят в других шляпах — они бывают похожи на вазы, каски, стол под скатертью или барабан. Головные уборы мужчин более однообразные — вроде лыжных шапочек-«петушков», но с наушниками. Долина сменяется узким каньоном, где в некоторых местах рельсы проложены по вбитым в скалу кронштейнам. На очередной станции все туристы помоложе выскакивают — здесь начинается «Inka trail», старая инкская тропа в Мачу-Пикчу через высокий перевал. Я тоже собирался по ней пройти, но поленился, и правильно сделал — ходу три дня, и всюду слишком много народу.
Дальше дорога спускается в глубокую теснину, по которой река Кийябамба (так здесь называют Укаяли) продирается через горы к Амазонской низменности. В каньоне мы остановились — впереди сошел с рельс «туристский поезд». Последние километры пришлось идти пешком, но это очень красивый участок, а на реке полно интересного — цапли, ручьевые утки (в деревнях их держат как домашнюю птицу) и так далее.
От станции до Мачу-Пикчу всего пять километров, но автобус стоит 10 $. Поперек серпантина вьется узкая стежка — последний участок «Инкской тропы», которой пользуются бедные местные жители, чтобы втащить на 800 метров вверх ящики с сувенирами и мороженым. Я полез по тропинке и не пожалел. Склон покрыт своеобразной растительностью — сухим облачным лесом. Над густой травой возвышались гигантские орхидеи Selenipedium с большими розовыми цветками, вокруг которых вился рой разноцветных колибри. Большие стаи черноголовых горных попугаев (Nandaya nanday) со свистом проносились над головой, пикируя к реке.
Machu-Picchu, священный город Империи, расположен в одном из самых красивых мест на Земле. Ко времени прихода испанцев он был уже покинут жителями, поэтому конкистадоры не смогли его найти и разрушить. Город открыли только в начале нашего века. Он сохранился полностью, разве что соломенных крыш на большинстве зданий уже нет.
Мачу-Пикчу построен на пологой седловине. С севера и юга его «охраняют» два острых скалистых пика. К западу и востоку седловина обрывается в бездонные ущелья — на дне одного из них едва виднеется белый квадратик станции. А вокруг вздымаются странные горы с почти вертикальными склонами, покрытыми густым лесом, и вершинами в виде клыков. «Частокол» гор тянется до самого горизонта, окутанного таинственной голубой дымкой.
В городе мало жилых домов, но множество храмов, дворцов, священных бань со сложной системой водоснабжения и площадей с алтарями. На самом главном алтаре возвышается камень странной формы — возможно, часть прибора для вычисления дат затмений. В другом месте стоит вертикально плоская гранитная плита со стертым рисунком. Первоначально на ней была высечена священная карта Империи, но потом государство инков стало так быстро расти, что карту приходилось без конца переделывать, и теперь она совсем неразборчива. И все постройки, вплоть до ступенек лестниц, выполнены в неповторимой инкской манере — исключительно аккуратно, со слегка сходящимися кверху стенами из больших гладких камней с закругленными углами.
Спустившись вниз, я добрался на попутном тепловозе до Кийябамбы, где мои «клиенты» как раз пытались поставить палатки на окраине. Мне понадобилось целых полчаса, чтобы разобраться в сложной «фирменной» конструкции. Под утро прошел легкий дождик, и палатки тут же начали протекать. Но пока американцы были полны энтузиазма. У меня тоже было отличное настроение, благо очередной приступ лихорадки оказался совершенно символическим (больше они уже не повторялись — в отличие от малярии, укаяльская лихорадка часто проходит сама). Мы поднялись на грузовике под перевал, а потом взяли носильщиков и вьючных лам и десять часов карабкались вверх по стертым ступенькам инкской дороги.
Перевал Fitzcarraldo (4104 м) оказался местом холодным, сырым и ветреным.
Когда-то Карл Фитцджеральд прошел здесь с пятью индейцами, чтобы заготовить в верховьях Ману каучук, ставший основой его фантастического состояния. Но богатство не пошло ему впрок: «каучуковый барон» сошел с ума. С тех пор перевалом почти не пользуются. Полузаросшая тропинка круто спускается вниз через облачный лес.
Спуск через меняющиеся пояса растительности был бы для меня огромным удовольствием, если бы не «клиенты». Как только мы нырнули в облака и холодный дождь полил за шиворот, они начали ныть. Я шел впереди, поминутно ожидая. что кто-то из них подскользнется на липкой грязи и рухнет мне на голову. Из-за громкой ругани американцев за весь вечер мы не видели ничего живого, кроме колибри и пары скальных петушков. Я немилосердно подгонял остальных, и к вечеру мы успели спуститься на более теплый уровень, но дождь шел и здесь. Поскольку все палатки, кроме моей, отчаянно протекали, утром вид у «авантюристов» был поразительно жалкий. А когда выяснилось, что носильщики и переводчик дальше не пойдут и оставшиеся 2000 метров спуска придется тащить груз самим, они впали в тупое отчаяние.
Нам пришлось взвалить на себя мокрые палатки и три тяжеленные лодки. В течение всего дня дождь не прекращался ни на минуту. Кроме разнообразных лягушек, колибри (уже других) и черных дроздов, все живое благоразумно скрывалось прежде, чем мы к нему приближались.
Ночью я сделал вылазку по окрестностям и все же нашел кое-какую живность — опоссумов Marmosa, пушистых древесных хомяков (Lenoxus) и больших ночных птиц — потто (Nyctibius). Но днем мы опять ничего не видели, хотя уже спустились в горные тропические леса — разве что стайка горных шерстистых обезьян (Lagothrix flavicauda) иногда мелькала в ветвях.
Мы вышли к Alto Manu, накачали лодки и помчались вниз, лавируя меж камнями и корягами. Вообще-то сначала планировалось пройти по реке вверх и обследовать долины притоков, но теперь никто и не заикался о «поиске золота». Бедным американцам хотелось только одного — скорее добраться до мест с летной погодой, вызвать вертолет и улететь.
