Василий Пасецкий - В погоне за тайной века
Экспедиции предоставили бриг «Лапоминка» и две шхуны. Бригом командовал Рейнеке. В составе экспедиции было двенадцать флотских офицеров и штурманов и среди них Петр Пахтусов, уже имевший опыт в исследовании устья реки Печоры и северных берегов Европейской России.
Утром 17 июня 1827 года суда покинули Архангельск. Однако туман целую неделю мешал приступить к исследовательским работам. Наконец прояснило. Рейнеке приказал шхунам исследовать пролив и банку вблизи мыса Воронова, а сам направился к острову Моржовец, чтобы определить его географическое положение. Рейнеке послал на остров мичмана Писарева[261] и кондуктора Пахтусова на двух шлюпках, дав задание поставить там башню из бревен, которая служила бы опорным пунктом для пеленгов при описи близлежащих мест. Одновременно моряки должны были положить на карту северный берег острова и определить его широту и долготу.
Только шлюпки отвалили от корабля, как налетел жестокий шквал. Хлынул дождь, и море снова заволокло туманом.
Рейнеке опасался, как бы Писарев и Пахтусов со своими спутниками-матросами, застигнутые бурей, не разбились о подводные камни. Однако через несколько часов на бриге услышали сигнал. Путешественники благополучно высадились на Моржовец и вытащили шлюпки на берег. Налетевшим шквалом сорвало палатку. Ночь моряки провели под открытым небом, не имея возможности укрыться от проливного дождя и развести костер. Несколько часов спустя прибылая вода подошла к шлюпкам. Поднять их на крутой берег не удалось, и вскоре от шлюпок ничего не осталось, кроме штевней. Писареву и Пахтусову удалось соорудить башню и описать остров. По наблюдениям путешественников, «оказалось большое несходство по сравнению с определениями капитана Литке». «Это, — писал Рейнеке — заставило меня сомневаться в наших наблюдениях, но обстоятельства и погоды не дозволили повторить оных».[262]
После того как было покончено с работами у Моржовца, Рейнеке направился к острову Сосновец. Вблизи него экспедиция встретила терпевшее бедствие английское судно и помогла ему сняться с мели. При этом матросы отказались от платы и подарков, предложенных шкипером корабля.
За Сосновцем было обследовано море около Трех Островов, осмотрены Иоканские острова и определены координаты мысов Воронова и Конушина. Не повезло Рейнеке с Каниным Носом. Свежие северо-западные ветры помешали ему выйти на берег. Долготу пришлось определить с брига, «причем от неясного горизонта вкралась погрешность».
Частые бури и туманы нередко ставили экспедицию в трудное положение, мешали успеху работ. Но моряки мужественно переносили лишения и неудачи. Тщательно описывали они побережье Белого моря, измеряли глубины, вели метеорологические, геомагнитные, астрономические и гидрологические наблюдения.
Особое внимание Рейнеке уделял изучению течений Он писал: «Исследование законов течения в Белом море составляет один из важных предметов для мореплавания; и поэтому не упускали мы ни одного случая для этих наблюдений, равно как и прочие замечания и исследования, относящиеся к гидрографии».[263]
Рейнеке не был удовлетворен обследованием Северных Кошек и считал, что в этом районе сделано недостаточно промеров глубин. Трижды он искал Городецкую банку, но всякий раз на том месте, где «она означена на карте», находил глубины более 4 метров. Одновременно он выявил, что восточный берег Белого моря неправильно положен на карту прежними экспедициями.
28 августа суда экспедиции возвращаются в Архангельск. Рейнеке отправляется с отчетом в Петербург. Он не рассчитывает ни на награды, ни на повышение по службе. Он стремится к одному: добиться продолжения работ в Белом море. Федор Петрович Литке, который поддерживал его планы, странствует по океанам на шлюпе «Сенявин». Он далеко, и на его поддержку рассчитывать не приходится. Но приехав в Петербург, Рейнеке спешит поделиться со своим старшим товарищем скромными результатами исследований Беломорской экспедиции 1827 года. Он сообщает, что Гаврила Андреевич Сарычев — главный гидрограф России — «доволен его успехом и намерен снова послать экспедицию для исследования Белого моря».[264] Литке отвечает на письмо Рейнеке большим посланием:
«Много благодарен Вам, почтеннейший Михайло Францевич, за приятное письмо Ваше от 16 января, которое было мне приятно по многим отношениям, — писал он из Петропавловска-на-Камчатке 21 октября 1828 года. — Я рад был видеть из него, что Вы обо мне помните, что начальство не покидает дело, которого незавершение до сих пор относилось ко всеобщему стыду нашей чести; что дело сие досталось в руки офицера, желающего и могущего привести оное к желаемому концу; что, наконец, успех трудов Ваших соответствовал Вашему рвению и искусству. Я не сомневаюсь, что о сю пору Вы кое-что уже кончили, и надеюсь, что начальство по достоинству оценит и вознаградит труды Ваши.
Мне приятно, что наши определения в главных пунктах сходствуют с Вашими. Весь восточный берег подвигается около ¼° к западу, это немного, в тех широтах это составит не более 5 итальянских миль. В Воронакове носе самая большая разность и не удивительно; мы определяли его при весьма дурном горизонте и находясь от него прямо на запад.
И я предполагал уже, что наша Осушная банка соединяется с банкою Григоркова, и изложил мое мнение довольно подробно в своем путешествии; надеюсь, что это предположение, как и некоторые другие, касательно положения западнейших банок Вашими исследованиями оправдываются. Остается желать, чтобы Вам же предоставлено было пополнить некоторые недостатки нашей карты Лапландской, тогда может составиться Северный атлас, приличный состоянию науки морской в XIX столетии.
Конечно, если б зависело от меня, то я турнул бы Вас куда-нибудь еще подальше.
Не прогневайтесь на поспешность, с какою я пишу: я должен торопиться, потому что отправление наше задерживается только неготовностью моей почты.
Желаю Вам новых трудов, успехов в них и признательности за них начальства и как необходимой к тому вещи, здоровья и веселого духа, с истинным почтением имею честь быть Вашим покорным слугою.
Ф. Литке».[265]Письмо М. Ф. Рейнеке к Ф. П. Литке.
Но Рейнеке не спешит отправиться в странствие «куда-нибудь подальше», а настойчиво обивает пороги Адмиралтейского департамента, добиваясь снаряжения новой экспедиции в Белое море. И это ему удается. Он снова устремляется на Север. После того как опустел шумный дом Бестужевых, ему не сидится в столице. Его друг Николай Бестужев уже далеко — в Читинском остроге, куда его вместе с братом Михаилом привезли из Шлиссельбурга закованным в ножные кандалы…
