Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна
У каждого мужчины имелась связка острых дротиков, лук со стрелами, сабля за поясом, за плечами мешок, куда складывали отрубленные головы.
Страшный обычай существовал у папуасов: кого бы они ни встретили — врага или просто незнакомца, — тут же возникало непреодолимое желание обезглавить его. Тело съедали с гарниром из пасленов[178], по-научному названных «соланум антропофагорум», а головы относили в дом и украшали ими фасад. На некоторых уже имелось по две или три дюжины черепов с пустыми глазницами и высохшей кожей. Чем больше висело черепов на хижине, тем больше чести было хозяину.
Однако встречи с людьми в этих краях были случайны: сами понимаете, никто не спешил быть съеденным. Проще всего считалось откормить пойманных детей, хотя дикари не брезговали никем.
Тотор и Лизет оказались в руках папуасов, которые давно и безуспешно охотились, пока неожиданно не наткнулись на спящих малышей. Глаза головорезов жадно загорелись.
Брат и сестра проворно вскочили на ноги. Чем ближе подходили охотники, тем воинственней становился маленький горбун. Он выставил вперед кулаки и закричал во все горло:
— Руки прочь!
Дикари рассмеялись, обнажая ослепительно белые и острые, как у хищников, зубы. Они тряслись от хохота, заранее радуясь удачной добыче.
— Ржут как лошади! — побледнев, прошептала Лизет.
Насмеявшись вволю, аборигены стали что-то бурно обсуждать, ожесточенно жестикулируя. Похоже, они спорили, указывая пальцами то на брата, то на сестру. Некоторые подошли к детям и принялись осматривать и ощупывать их.
— Они хотят знать, насколько мы толстые, — простонала Лизет, которая беспокоилась все больше и не без причины.
Девочка сомнений не вызывала. Нежного мяса вполне достаточно, из нее выйдет прелестное рагу. Теперь опытные эксперты принялись за мальчика. Его вид не внушал им доверия. Очевидно, сколиоз[179] не являлся распространенной болезнью среди аборигенов.
Тотор, не зная, смеяться или плакать, обратился к папуасам, как будто те могли его понять.
— Я что, амулет[180] или будущее жаркое? Что вы ощупываете мой горб, хотел бы я знать?
Выпуклость на спине сильно заинтересовала дикарей, и они снова принялись за обсуждение. Затем один из них попытался неумело и грубо снять с мальчика рубашку. Тотор понял и добавил:
— Они хотят знать, естественного ли происхождения мой горб. Увы, самый настоящий! Не верите? Сейчас увидите!
Одним движением мальчуган скинул одежду и оказался голым по пояс. Каннибалы обступили его и во все глаза разглядывали твердый нарост. Одни прищелкивали от удивления языком, другие что-то восклицали и отходили в сторону. Некоторые побросали свои дротики и луки, чтобы двумя руками обхватить неизвестное образование под нежной кожей. Другие прыгали на месте, размахивали руками и дрыгали ногами в бешеном танце. Третьи упали на землю и катались с боку на бок, давясь от нервного смеха.
Тотор оделся и сказал сестре, которая, опасливо озираясь, подошла к нему поближе:
— Какой у них, однако, веселый нрав…
— Не нравится мне все это… Посмотри, как они глядят на меня!
Действительно, когда дикари смотрели на девочку, в их глазах появлялся зловещий блеск, значение которого было, увы, ясно. И напротив, когда папуасы поворачивались к маленькому горбуну, то пренебрежительно плевали в его сторону.
— Понятно, — прошептал Тотор, — я им не нравлюсь. Тем лучше.
По отношению к мальчику дикари испытывали одновременно страх, неприязнь и уважение. Когда Тотор приближался, они быстро ретировались, как дети при виде пугала. Они избегали прикосновений и даже взглядов горбуна и, если бы не присутствие Лизет, давно бы оставили его в покое. Но девочка, являясь объектом добычи, привлекала их внимание. Людоедам не хотелось, чтобы их ненаглядная исчезла или с ней что-нибудь произошло. В них жил дух животноводов, кулинаров и гурманов.
Малышка молила брата о спасении. Тотор, готовый умереть, защищая любимую сестру, утешал, прижимал к себе и подбадривал ее как мог.
Положение становилось угрожающим.
И тут один из папуасов, по манерам поведения похожий на главаря, разрешил проблему. Он подбежал к стоявшим в обнимку детям и схватил Лизет. Тотор пытался удержать сестру, но тщетно. Бандит уносил ее в заросли бананов к местам, где папуасы обычно осуществляли свой дикий ритуал.
Маленький горбун со слезами на глазах преследовал бандита. Сильный удар по голове остановил его. Мальчик, потеряв сознание, упал на землю. Лизет в ужасе закричала:
— Братишка! Помоги мне! Меня убьют!
Однако людоеды не сразу собирались убить девочку. Сначала они связали ее легкой и мягкой, как шелк, тканью, чтобы не повредить хрупкое белое тело. Малышка продолжала страшно кричать, что производило на папуасов не больше впечатления, чем куриное кудахтанье на птичьем дворе.
Охрипнув от крика, девочка перестала плакать и звать на помощь и впала в состояние полного безразличия.
Каннибалы тем временем готовились к трапезе. Они принесли специальные ароматические дрова, которые хорошо горели и издавали приятный запах, клубни, похожие на картофель, и принялись жарить их на пальмовом масле, положив на большую глиняную плиту. У каждого головореза имелась плотно закупоренная бутылочная тыква с необходимыми для обеда специями, состоявшими из высушенных муравьиных яиц, смешанных со стручковым перцем, и куркумой[181]. Над костром был прикреплен вертел из сасафраса[182], на который должна быть насажена жертва, когда бататы поджарятся. Это обычный способ приготовления человеческого мяса, которым пользовались людоеды, когда им удавалось захватить кого-нибудь в плен.
Удар, полученный Тотором по голове, оказался не сильным, и вскоре маленький горбун пришел в себя. Он услышал совсем рядом стоны сестры, увидел дикарей, разводивших костер, почувствовал запах жареных бататов и быстро сообразил, что дело плохо. В нем проснулось желание бороться изо всех сил, драться до победного конца. О! Если бы у мальчугана был пистолет! Но папуасы отобрали даже нож Корявого. Машинально мальчик стал рыться в карманах. Но что это? Патрон? Какая находка! Возможно, от винчестера, о котором он так мечтал. В голове юного моряка тотчас родилась опасная идея. Появилась хоть маленькая, но надежда на спасение.
Тотор медленно поднялся и шепнул обессилевшей Лизет:
— Мужайся, сестренка, и пожелай мне удачи!
Пользуясь тем, что все каннибалы были увлечены приготовлением обеда, маленький горбун незаметно подошел к очагу и словно невзначай бросил патрон в огонь, а затем небрежной походкой вернулся на прежнее место. Все это он проделал с удивительным хладнокровием и так естественно, что никто ничего не заподозрил. В ожидании взрыва Тотор делал невообразимые жесты, прыгал на месте, дергал руками, тряс златокудрой головой и дико орал, стараясь напугать людоедов.
