Роберт Скотт - Экспедиция к Южному полюсу. 1910–1912 гг. Прощальные письма.
Понедельник, 10 апреля. Днем. Думал сегодня отправиться к мысу Эванса. Поднял всех рано, но когда, позавтракав, мы совсем было собрались в путь, небо вдруг помрачнело и пошел снег. Так, с малыми промежутками, продолжалось весь день, и только к закату прояснилось. Условия самые скверные для нашего предприятия: дальше ста ярдов мы не видели бы ничего.
Все слагается неблагоприятно для прочного замерзания пролива.
Четверг, 13 апреля. Покинули мыс Хижины во вторник в 9 ч утра. Пошло нас девять человек: я, Боуэрс, квартирмейстер Эдгар Эванс, Тэйлор — с одной палаткой; лейтенант Эванс, Гран, Крин, Дэбенхэм и Райт — с другой.
В старом доме остался Уилсон и при нем — Мирз, Форд, Кэохэйн, Отс, Аткинсон и Черри‑Гаррард. Они проводили нас по склону до вершины горы. Считалось долгом чести взобраться до самого верха без передышки. Я нахожу это утомительным подвигом, особенно рано утром, однако должен был покориться правилу.
Погода хороша. Мы прошли мимо Касл‑Рока с восточной стороны; на склонах лежал рыхлый снег. Перевалив через хребет, нашли ровную поверхность, чисто выметенную ветром, и прошли мимо обоих кратеров уже с западной стороны отсюда. Как и ожидали, увидели в бухтах по обеим сторонам глетчера твердый лед, но в ближайшей бухте его было очень немного. Ясно, что, прежде чем спуститься вниз, нам придется долго идти вдоль западного склона, а тогда представится задача: как перейти через береговые скалы? Когда мы отошли на 7,5 мили, поднялся ветер, стемнело, и поэтому в критическую минуту, в 2 ч пополудни, сделали привал и заварили чай.
Полчаса спустя погода прояснилась. Мы получили возможность осмотреть место для спуска к ледяным береговым утесам, но весь скат от скалы Хаттона до самого Эребуса был в трещинах и расселинах. Выбрали удобную тропу по направлению к краю утесов, только у самых утесов спуска не могли найти: самое низкое место представляло отвесный обрыв высотой в 24 фута.
Когда мы сюда дошли, ветер усилился, снег мело с хребта — надо было быстро на что‑нибудь решиться. Я пробрался к краю обрыва и нарубил во льду углубления для ног, стоя в которых можно было действовать веревкой. К счастью, этот карниз был удобен для такой работы, и я спустил по веревке троих: Э. Эванса, Боуэрса и Тэйлора. После благополучно спустил сани, как были, нагруженными, а затем и всех остальных. Для последних троих я плотно вбил кол в снег, закинул за него веревку, и стоявшие наверху спускали товарищей вниз. Сам я спустился последним. Все это было исполнено в каких‑нибудь 20 минут, легко и аккуратно. От мороза никто серьезно не пострадал. Очень доволен результатом.
Переход с санями к Ледниковому языку оказался очень тяжелым, потому что лед был покрыт соляными кристаллами. Мы достигли языка около 5 ч 30 м. Там нашли спуск и довольно легко подняли сани на 6‑футовую стену. Круто, но по твердой поверхности сани шли легко. Вскоре стемнело. К тому же стали попадаться бесчисленные зигзагообразные трещины, в которые кое‑кто из нас попадал с риском надорваться. Зато северная сторона языка была ровно покрыта снегом. Идти по ней было легко, тем более что удобная долина вела прямо к низкому месту на ледяной стене, а случившийся тут выбитый кусок представлял легкий спуск.
Я решил идти прямо к мысу Эванса, без ночевки. Поэтому в 6 ч мы только сделали привал, чтобы напиться чаю. В 6 ч 30 м вдруг стемнело, было очень трудно что‑либо рассмотреть перед собой. С большим трудом мы сошли на морской лед и кое‑как проплелись еще несколько часов. В 10 ч пришли к маленькому островку Острый хребет — и, уже не в состоянии видеть что‑либо впереди, были вынуждены разбить лагерь. В 11 ч 30 м легли спать в не особенно приятных условиях.
Ночью ветер начал усиливаться. Утром смотрим — свирепая пурга! Было очень страшно за лед, на котором мы стояли. Боуэрс и Тэйлор взобрались на островок. Возвратившись, они сообщили, что на вершине ветер ужасный, но внизу, по обеим сторонам, сравнительно тихо. В надежде на временное затишье прождали весь день.
В 3 ч мы с Боуэрсом обошли островок и на его наветренной стороне открыли небольшую ледяную платформу. Решил перенести лагерь сюда. На это потребовалось два часа работы при жестоком холоде, зато скалы, поднимавшиеся почти от самых палаток, служили нам хорошей защитой. Только временами бешеный порыв ветра налетал на прочно укрепленные палатки, но шум над нашими головами от бушующей наверху бури был оглушительный — мы едва могли слышать собственные голоса. Улеглись еще на такую же безотрадную ночь, как и первая, утешая себя только уверенностью, что нас не снесет в море. Только вот провизии у нас осталось всего на один раз.
Ночью ветер немного утих, и мы смогли смутно различить очертания земли.
Я разбудил товарищей в 7 ч утра. Долго не медля, мы, отчаянно прозябшие, в промерзлой одежде, отправились против крепкого ветра. Шли через силу, но оставалось всего две мили. Поравнявшись с нашим мысом, мы убедились, что морской лед плотно окружал его. И только тогда вздохнули с невыразимым облегчением, когда увидели дом и, добравшись до него, узнали, что там все благополучно.
Оказалось, что в наше отсутствие пропали собака и лошадь Хаккеншмит. Это еще ничего, могло бы быть хуже. Остальные животные все вполне здоровы.
Я в восторге от всего, что нашел в доме. Метеоролог Симпсон натворил чудес; впрочем, и все другие тоже. Описание отложу до другого раза.
Пятница, 14 апреля. Страстная пятница. Спокойный день. Ветер продолжается со скоростью от 20 до 30 миль в час.
Читал молитвы для всех.
Суббота, 15 апреля. Погода по‑прежнему отвратительная. Ветер весь день дует со скоростью 30–40 миль в час; снег сильно несет, и теперь, вечером, идет снег. Жду, когда можно будет отправиться на мыс Хижины с добавочными припасами. Сейчас сигнализировал им огнем о нашем благополучном прибытии. Получили такой же ответный сигнал.
Воскресенье, 16 апреля. Вчерашний ветер продолжался до 6 ч, потом вдруг затихло, и лишь редко налетали порывы с севера.
Сегодня объезжал лошадей и в первый раз основательно осматривал их. Не хотелось бы говорить, какое у меня получилось впечатление при виде этих жалких одров!
Глава VIII. Домашние впечатления и экскурсия
Впечатления при возвращении на главную станцию Четверг, 13 апреля. Выбирая место для нашего дома, я считался с возможностью, что северные ветры нагонят прибой, но рассудил: во‑первых, сильного северного прибоя в проливе никогда не замечалось; во‑вторых, сильный северный ветер непременно должен принести плавучий лед, который задержит прибой; в‑третьих, эта местность превосходно защищена глетчером Барни. И наконец, нет и признаков, показывающих, чтобы плоское взморье размывалось морем, так как составляющие ее осколки скал совершенно остроугольны.
