Леонид Кавелин - Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника
XVII. В Ларнаке (на острове Кипр) – монастырь, церковь, два ксендза, несколько прихожан.
XVIII. В Каире – монастырь, церковь, шесть ксендзов, три брата, 1200 прихожан, школа для мальчиков из двух отделений на 200 учеников, школа для девиц под руководством монахинь «Доброго пастыря» с шестьюдесятью восьмью ученицами.
XIX. В Александрии – монастырь, церковь, пять ксендзов, три брата, 4000 прихожан, школа с тридцатью учениками.
XX. В Файуме (в Нижнем Египте) – гостиница, один ксендз, несколько прихожан.
XXI. В Розетте – то же самое, что и в Файуме.
Из этого списка, составленного в начале 1850-х годов, видно, что в 21 стане, принадлежащем францисканской миссии в Свяой Земле, или, как они себя именуют, «в миссии отцев Святой Земли», числилось 97 ксендзов, 67 рядовых братий, а всего 161 человек; 16 приходов, 10 школ, учеников и учениц в них 694, а прихожан до 12 000 человек мужского пола. Сверх стражи над Святыми местами францисканам вверено вообще духовное попечение о всех католических общинах в вышеупомянутых местах и отправление духовных треб, как собственно для католиков, так и для всех состоящих в единении с Латинскою Церковью, как-то: маронитов, мельхитов, а также и униатов из числа коптов, армян и яковитов и несториан.
Если из вышеозначенного числа исключить тех, которые живут в Египте, Сирии и на острове Кипре, то на всю Палестину останется не более 4000 прихожан католического исповедания. Детей, посещающих устроенные орденом школы, монастыри снабжают не только учебными предметами, но и пищею, а нередко и одеждою. Один монастырь Спасителя (в Иерусалиме) содержит около восьмидесяти убогих старцев, вдов и сирот, живущих в городе, в домах, принадлежащих монастырю. Больных пользует монастырский врач (из братии); услуга и лекарства даровые.
Богомольцы не доставляют францисканским монастырям больших доходов; притом же их бывает очень мало, и то по большей части бедных. Князь Радзивилл (XVI века) приводит в своем сочинении список десяти пилигримов, которые были одновременно с ним у Святого Гроба в 1583 году. Шатобриан приводит в этом отношении цифры тоже неутешительные для латин: в 1589 году было всего семь богомольцев латинского исповедания в Иерусалиме. Зеетцен был единственный латинского исповедания поклонник, посетивший Иерусалим на праздник Пасхи в 1806 году. Отец Жерамб пишет, что в 1831 году было четыре католических богомольца на 4000 богомольцев греческих, а именно: портной поляк из Одессы с женою, другой тоже поляк и он сам (о. Жерамб). Монсеньор Мислин (Misline) вспоминает в своем сочинении, что в 1848 году находилось в Иерусалиме кроме его шесть чужеземцев латинского исповедания, но зато в том числе было разом три католических прелата. В 1853 году на Пасху было до сорока богомольцев католиков. Но с тех пор по мере улучшения способов сообщения с Иерусалимом число богомольцев и латинских заметно увеличивается с каждым годом; во Франции образовались компании, облегчающие для желающих посещение Святой Земли. Австрийское правительство, заметив, что его католические подданные (из славян) останавливаются в греческих странноприимных домах, где сближаются с своими единоплеменниками, русскими и турецкими славянами, поспешило устроить свой странноприимный дом для ближайшего наблюдения за своими богомольцами.
Сделав очерк деятельности францисканского ордена в Святой Земле, теперь посмотрим, что сделал здесь Патриарх Латинский с 1848 года, то есть со времени водворения своего во Святом Граде? Находя его тесным для своей лихорадочной деятельности, он во время так называемой Восточной войны захватил сплою участок земли в православном арабском селении Беджала, лежащем между Иерусалимом и Вифлеемом. Бедные феллахи осадили временное жилище Латинского Патриарха и отомстили ему за свою обиду личным оскорблением. Он не преминул воспользоваться этим для окончательного завладения занятой землей в виде удовлетворения за обиду. А по окончании войны воздвигнул на столь достохвально приобретенном месте готический замок и большую часть времени летом проводит в нем с своим клиром, посещая Иерусалим лишь изредка наездами. В своем замке он немедленно основал замкнутое училище для двенадцати арабов-католиков, из которых под руководством своих собратий иезуитов приготовляет будущих пособников для осуществления своих религиозно-политических целей. Но Разоряющий советы князей едва ли будет споборать широко властолюбивым целям одного из князей Римской Церкви. Палаты Латинского Патриарха, как сказывают посещавшие оные, довольно представительны. «Мы были приняты, – пишет один католический поклонник, – в длинной зале, уставленной по обычаю восточному вокруг стен диванами. Патриарх, родом из Генуи, имеет на вид от 40 до 50 лет, высокого роста и величественной фигуры; черты лица его благородны, глаза голубые, быстрые; борода темно-рыжая, чрезвычайно длинная, упадает весьма красиво на фиолетовое одеяние; драгоценный крест на золотой цепочке украшает его грудь. Он говорит по-французски свободно, как француз; все восточные языки знакомы ему хорошо. Будучи еще молодым, он исходил Азию вдоль и поперек и отличался в миссиях энергиею и мужеством. Два раза в пустыне впал в руки туркменов, которые, поразивши его копьем, оставили полумертвым, и потому во всей фигуре монсеньора Валерги проглядывает миссионерская смелость и уверенность». Что касается до внешности г. Валерги, – этот портрет верен.
Его иерусалимский дом боковым своим фасадом выходит на главную иерусалимскую площадь, а с другой стороны отделяется узкою улицею от дома греко-унитского Патриарха Климента[48], который в конце моего пребывания в Иерусалиме, т. е. в 1859 году, был вынужден, по поводу смут происшедших между греко-унитами (мельхитами) от насильственного введения у них латинского (григорианского) календаря, сперва сложить с себя звание Патриарха и удалиться в монастырь, а потом приехал в Иерусалим, откуда монсеньор Валерга повез его обратно в Дамаск водворять на пошатнувшейся кафедре. Вследствие этого волнения часть греко-унитов с несколькими епископами отделилась от своего Патриарха и стала было помышлять о воссоединении с Православной Церковью; но племенные неудовольствия против греков не позволили им сделать это безусловно. Торжественная поездка начальника русской духовной миссии в Дамаск и свидание с ним некоторых отложившихся от своего Патриарха греко-унитских епископов возбудили у них и их паствы надежду иметь в русских посредников своего воссоединения с Православной Церковью. Дело это, как известно, кончилось лишь присоединением одного архимандрита Джибарры с небольшою паствою, для которой пособием русской миссии устроена в Бейруте небольшая церковь, и хотя обратившиеся доселе еще нуждаются в опоре духовной и материальной, не пристав к грекам и не получив всего того, что обещано русскими, но в свое время дело это сильно встревожило и Валергу, и иезуитов, и французского консула, а дамасская резня подоспела очень кстати, чтобы уничтожить опасения латин и надежды греко-унитов.
