Пьер Гэсо - Священный лес
Социальный мир деревни, микрокосм культуры и порядка, не только противостоит лесу — символу стихийности и хаоса, но и взаимодействует с ним. Человек ищет в лесу лекарственные сродства, которые в его глазах имеют магический характер и наделены таинственной силой. Из глуши леса выходят оборотни, принадлежащие к тайным обществам людей-пантер, людей-крокодилов. Тем, кто знает и соблюдает его законы, лес посылает дичь, позволяет найти плоды, съедобные корни.
Лес именно то место, где земледельческое общество тома могло установить живые повседневные связи с невидимым, но в его представлениях реально существующим мифическим миром, где живут и действуют его покровители — различные божества, духи, прародители племени. А такие связи были обществу необходимы, ибо давали ему ощущение собственной силы, вселяли уверенность в способности выжить в трудных, суровых природных условиях.
Но постепенно лес отступает все дальше и дальше от деревень. Ведь по мере того как увеличивается количество поселений и возрастает численность всего населения края, в хозяйственный оборот вовлекаются новые и новые земли. Джунгли вырубаются, выжигаются, отодвигаются к горизонту. И тогда земледельцы начинают оставлять вблизи деревень участки девственного леса, которые объявляются неприкосновенными. Иной раз на опушке устанавливаются специальные «знаки» — небольшие резные фигуры, предупреждающие случайного путника, что ему лучше обойти стороной это место.
Такие «священные леса» известны не только у тома. Они существуют у йоруба Нигерии, у фонов нынешней Народной Республики Бенин, у многих других народов Тропической Африки. И повсеместно с ними связаны наиболее важные для жизни и потому наиболее тщательно скрываемые обряды. У фонов, к примеру, в «священных лесах» находятся алтари бога-оракула Фа, который раскрывает людям, какая судьба уготована им одним из двух верховных божеств — богиней Маву. Но, может быть, самое важное: там обычно находятся лагеря, где юношей и девушек под руководством специальных наставников готовили к обряду инициации, или посвящения в полноправные члены деревенской общины.
Нет народа, который не защищал бы покровом тайны то, что считает священным. Однако для человека, знакомящегося с народной культурой, не в этом обычно заключается главная трудность в понимании ее «секретов». Зачастую ему сначала следует избавиться от груза предубежденности, от националистического высокомерия. В качестве иллюстрации — небольшой пример.
В конце 30-х годов один наблюдательный французский этнограф, работавший в Бенине (б. Дагомея), заметил, что в местных судах свидетели охотно присягают говорить правду именем бога Маву, но обычно избегают клясться другими богами. Ларчик открывался просто. Как оказалось, миссионеры словом «Маву» перевели на местный язык имя библейского бога, и на рисунках, распространяемых среди населения, Маву изображался в виде почтенного белобородого старца. Торопливые миссионеры, видимо, не знали, что у фонов Маву — это богиня, олицетворяющая женское начало Вселенной. Дагомейцы открыто выражали свое недоумение тем, что их богиня обрела в книгах «белых людей» мужское обличье, но одновременно с охотой присягали именем старца, который, очевидно, будет не в силах покарать их за клятвопреступление.
Промах миссионеров может вызвать улыбку. И его легко попять, если вспомнить царившее в Западной Европе в колониальную эпоху пренебрежительное отношение к африканцам, к их культуре.
Колониализм способствовал возникновению и распространению за пределами Африки краппе извращенных, крайне превратных представлений об африканских пародах. Общение между африканцами и европейцами зиждилось на порочном основании неравенства и угнетения, причем европейцы не могли не сознавать несправедливости своего привилегированного положения. Их психологическая реакция на сложившийся в колониях порядок вещей, реакция очевидно уродливая, проявилась в попытках самоутвердиться, рисуя полностью фальшивый образ африканца, его культуры и духовной жизни. Ими утверждалось, что африканцы но способны управлять собственными делами, что они ленивы, что они не смогут освоить природные богатства своих стран и т. д. Дополняя этот невеселый перечень предрассудков и предубеждений, голландский социолог А. Кеббен упоминал о широко распространенном среди европейцев в колониях мнении, что африканцы фатально но в состоянии… провести прямую линию.
Изжито ли на Западе это отношение к африканцам? Отнюдь пет. Британская печать постоянно сообщает о преследованиях, которым подвергаются «цветные» в Англии. Вспышки расизма не редкость и во Франции. И это не случайно. Ведь буржуазные средства массовой информации продолжают питать расистские настроения. Когда в мае 1978 г. в Шабе вспыхнуло народное восстание, оно явилось предлогом для нагнетания во всех странах Запада самых низменных человеконенавистнических и расистских страстей.
Было бы, однако, неверно забывать и о другом — о работе многих честных журналистов и ученых, которые своими репортажами и исследованиями приоткрывают перед нами сложный, самобытный мир народной африканской культуры. Такая работа, чтобы быть успешной, требует огромного напряжения сил, ей противопоказаны торопливость и погоня за сенсационностью. Истинным уважением к культуре парода проникнуты исследования английского этнографа Р. Рэттри, посвященные ашанти Ганы, труды англичанина Э. Эванс-Притчарда о нуэрах и азанде Южного Судана, монография бельгийца Ж. Ван Винга о баконго Заира, работа французского ученого Р. Жолена о сара Чада. И это далеко не полный перечень.
Книга П.-Д. Гэсо — это очерки журналиста, который сравнительно недолгое время пробыл среди тех, кому посвятил свой репортаж. Есть в этой книге и страницы, на которых лежит отпечаток авторского стремления поразить читателя рассказами о «таинственном» могуществе колдунов и знахарей тома. Это дань и моде, и требованиям рынка, с оглядкой на который работал журналист.
И все же репортаж П.-Д. Гэсо заслуживает доброжелательного внимании. Рассказывая о том, почему ему но удалось сделать фильм о «священном лесе», он рисует яркие образы интересных, умных людей, с которыми ему пришлось либо сотрудничать, либо, напротив, сталкиваться. Вместе с журналистом читатель оказывается перед лицом сказочно богатой и одновременно суровой к человеку природы, знакомится с обществом, быт которого необычен. Мировоззрение тома становится нам ближе и понятнее.
Тысячи нитей связывают это общество с землей. Земледельцы, охотники и рыболовы тома знают, что само их существование зависит от того, насколько богатым будет урожай риса, как обилен будет сбор орехов масличной пальмы, насколько успешным окажется поход в лес за дичью. Им прекрасно известны свойства почв, они разбираются в различных сортах риса, за века у них сложилась агротехника, которая обеспечивает более или менее гармоничное соотношение урожайности и потребностей общества в различных продуктах питания.
