Тим Северин - Путешествие на "Брендане"
Опыт показал, что четверым на "Брендане" живется куда удобнее, чем пятерым. Освободившееся место пришлось очень кстати. Можно было спокойно хранить там запасную одежду и снаряжение, оставив снаружи только самое необходимое личное имущество, надежно упакованное в непромокаемые сумки. Дневные рационы были рассчитаны на пять человек — опять таки выигрыш. Если прибавить добываемых Трондуром глупышей и наши запасы копченого и сушеного мяса, то мы питались намного лучше, чем в прошлом году, и настроение само собой тоже было лучше, даже когда приходилось выковыривать из банки застывший мед. Вахтенные могли в любую минуту согреться горячими напитками — кофе, мясной бульон, чай. Свежие продукты не портились с температурами, редко превышавшими плюс пять градусов, сама природа снабдила нас холодильником — факт, который, несомненно, был вдвойне важным для средневековых мореходов, плывших тем же путем, что и мы, но более зависимых от свежей провизии.
Двенадцатого мая на "Брендан" приземлилась усталая пичуга, напомнив нам, что перелетные птицы тоже пользуются межконтинентальным маршрутом. Пичуга была чуть больше воробья когда она, совсем обессиленная, опустилась на голову штурмана, мы опознали трясогузку. От хлебных крошек и воды она отказалась, зато немного погодя допрыгала по планширю до носового укрытия и устроилась отдыхать в изголовье койки Трондура. На другой день ее на лодке уже не было — улетела. Шутя, мы обвинили Трондура в том, что он ночью закусил птичкой. Перелеты трясогузок по древнему миграционному пути могли для мореплавателей средневековья служить еще одним указанием, что к западу от Исландии есть земля. Однако к таким приметам следовало подходить осторожно. Весной и осенью стаи перелетных птиц и впрямь указывали на присутствие земли за горизонтом, но не всякий мог верно толковать эти указания, надо было знать повадки данной птицы — как далеко она мигрирует и летит ли по прямой к конечной цели. Мы на "Брендане" сами столкнулись с этим. Годом раньше в июле появление тупиков говорило нам, что близко находится земля. Теперь же мы в мае встречали этих птиц за сто с лишним миль от ближайших берегов. Ибо в мае они далеко летают в поисках пищи, тогда как в июне — июле, когда откладывают яйца, район их охоты приближен к гнездам. От знания таких вещей мог зависеть успех при поисках новых земель.
Заботясь о безопасности экипажа, я старался ежедневно сообщать место "Брендана" береговым радиостанциям, которые передавали эти сведения исландской береговой охране. А потому, когда позволяла погода, я брал секстантом высоту солнца и делал положенные вычисления. В прокладке нашего курса мы руководствовались единственным золотым правилом: идти на запад, все время на запад. При перемене ветра курс менялся, но так, чтобы оставаться возможно ближе к весту. Если дул встречный ветер, мы шли под углом девяносто градусов к нему на север или на юг, пока он снова не менялся. Величину ветрового сноса и действие океанских течений можно было определить лишь очень приблизительно. О сносе мы судили по углу между лодкой и страховочным леером, доходившему до тридцати градусов. О скорости и пройденном расстоянии во многом приходилось гадать. При слабых ветрах "Брендан", особенно с тяжелым грузом, шел слишком медленно, чтобы лаг работал как следует, и ошибка в показаниях подчас достигала сорока процентов. Простой эксперимент показал, что с таким же успехом можно бросить щепочку в воду около носа лодки, засечь, сколько времени ей нужно, чтобы миновать рулевое весло, и рассчитывать скорость, исходя из этого.
В пятницу 13 мая мы прошли самый большой отрезок с начала этапа. Трех-четырехбалльный ветер продвинул "Брендан" па шесть — десять миль, и поскольку дул норд-ост, мы сразу ощутили потепление. На обед съели огромную порцию бобов с копчеными колбасками, с которых Башмак предварительно соскреб зеленый пушок плесени.
— Давай проверим краситель, — предложил я Джорджу, когда мы, отдыхая с набитым желудком, соображали, чем занять вторую половину дня.
На случай аварии нам были выданы склянки с красителем, предполагалось, что он, окрасив море, послужит ориентиром для самолета спасательной службы.
— "Порошок окрасит воду в флюоресцирующий оранжевый цвет", — прочитал Джорж надпись на ярлыке.
Отвинтив колпачок, он высыпал содержимое склянки за борт. Порошок тотчас окрасился в зеленый цвет, не больно то приметный среди зеленого океана.
— Может быть, изготовитель — дальтоник? — предположил Артур.
— Или же его продукция не рассчитана на ледяную воду, — добавил я.
Впрочем, через пять минут сам Джордж покрылся эффектными желтыми пятнами. Часть порошка ветром отнесло ему на кожу, и до конца этого дня Джорджа можно было принять за некую диковинную разновидность леопарда. На следующее утро произошел первый на пашем втором этапе серьезный казус: взбунтовался керогаз. Не горит, да и только. Вот так сюрприз. Весь прошлый сезон он действовал безотказно. Я достал коробку с запасными частями, разобрал керогаз и убедился, что большая часть запчастей не подходит. Кто-то допустил промашку при комплектации. На первый взгляд не так уж и страшно, однако я знал, что со временем это может обернуться большими неприятностями. Керогаз был нашим единственным источником тепла. Без него мы будем лишены горячей пищи или горячего напитка в такой момент, когда от этого будет зависеть работоспособность команды. Конечно, можно плыть дальше на одной только сухомятке, но радости это нам не сулило. Даже эскимосы в дальних переходах готовят горячее, а ведь нам еще предстояло идти в открытой лодке не меньше тысячи пятисот миль. Четыре часа возился я с керогазом и кое-как заставил работать одну горелку. Но со второй ничего не смог поделать и до самого конца плавания остро ощущал, как сильно мы зависим от голубого пламени единственной действующей горелки.
После живописного спектакля, исполненного северным сиянием, погода посуровела и напомнила нам, что мы как никак находимся на дальнем севере. Ветер сместился к зюйд-весту и нагромоздил впереди по нашему курсу зловещие черные грозовые тучи. Под пасмурным небом и моросящим дождем "Брендан" затормозил и стал отклоняться в сторону, к северу. Море избороздила хмурая зыбь, которая время от времени забрасывала к нам на борт пенистые гребни. Трондур выразил недовольство трюмной водой, булькавшей под его спальным мешком на носу.
— Слышу воду, — сказал он. — Но у меня не мокро… пока.
Он развлекался ловом малых чаек. Нас сопровождала целая туча, и птицы пикировали на его удочку, клевали наживку, даже поднимали ее в воздух, однако поймать их было непросто — очень уж клювы маленькие. Всего несколько раз удалось Трондуру, подтянув лесу, добавить очередной трофей к веренице морских птиц, развешанных над кормой "Брендана".
