Альфред Шклярский - Томек в стране фараонов
– Возьми меня! Найми меня!
Больше всех отличался молодой нубиец, который приказал своему коню танцевать и тот действительно начал перебирать ногами в заученных движениях. Все тянули руки за бакшишем. Лошади, верблюды и ослы фыркали, ревели, ржали…
Не без труда вся компания добралась до небольших извозчичьих пролеток, в которые были запряжены ослы. По широкому бульвару, тянущемуся вдоль Нила, доехали до гостиницы «Катаракте» и заняли номера на втором этаже с окнами, выходящими на заросший пальмами остров, что делил Нил на два почти равных рукава.
– Это Джезират эль-Дзахар, или Слоновый остров, – обратился Абер к Патрику.
– По-французски – Элефантина. В географии принято это название, – добавил Вильмовский.
– Так он… «слоновый» потому, что такой большой? – спросил Патрик.
– Нет, – улыбнулся Абер. – Когда-то до этих мест добирались африканские слоны.
– Как там много садов…
– Да, но прежде всего Элефантина знаменита ниломером, его в 1870 г. восстановил хедив Измаил, и множеством храмов.
– Ради Бога, не говорите мне больше о храмах, – вздохнул Новицкий.
– Они на меня давят. Храм должен быть полон людей, тогда он живет… А эти здесь напоминают о смерти.
Все умолкли, стоя на балконе, наблюдая, как садится солнце. На скалистых вершинах шла удивительная игра цветов. Розовый цвет переходил в фиолетовый, чтобы затем уступить темно-синему. Горизонт, поначалу желтый, стал пепельным, потом серым, наконец, появилась луна, слабо осветившая подступившую тьму.
Новицкий никак не мог заснуть, все ворочался на неудобной кровати, стоящей в комнате, которую они делили с Вильмовским. Где-то около полуночи он услышал приглушенный голос друга:
– Тадек, спишь?
– Да нет…
– Салли переживает эту трагедию гораздо сильнее нас.
– Верно. Вся ушла в себя. Вечно в печали. Не волнуют ее даже обожаемые пилоны, барельефы и гипостили… И молчит!
– Попробуй ее немного развлечь.
– Конечно, только как? – уже не впервые задался этим вопросом Новицкий.
– Займись этим, Тадек, подумай. Поговори со Смугой и Абером. Возьми ее куда-нибудь с Патриком. Покажи что-нибудь… У тебя лучше всех получится.
– У меня? Да я ведь то же чувствую, что и она, – сдавленным голосом произнес Новицкий. – Может, лучше Смуга.
– Смуга с Абером пусть организуют экспедицию, они хорошо во всем разбираются.
– Пусть меня кит проглотит, если я справлюсь с таким заданием, Андрей.
– Справишься, раз надо. Салли угасает на глазах. Нельзя этого допустить. Достаточно того, что я потерял… что мы потеряли одного ребенка. – У Вильмовского задрожал голос.
Когда рассвет окрасил серые скалы Элефантины, а высокий откос напротив залили солнечные лучи, Новицкого из трудного положения выручил Патрик.
– Тетя! – обратился он к Салли с надеждой заглядывая ей в глаза. – Пойдем погуляем.
– Куда, сынок? – спросила она мягко, но без тени интереса.
– Просто походим немного.
– Иди с кем-нибудь другим.
– А я… хочу с тобой. Пойдем! – решительно настаивал Патрик.
Ему помог Вильмовский.
– Идите-идите и возьмите с собой Новицкого. Ему тоже будет полезно. А нам надо к мамуру[127].
– Только вы там скорее все уладьте, – уже без протеста согласилась Салли.
Сначала они зашли на сук. Прикрытый в центре высокой крышей, он не очень отличался от каирского или какого-нибудь другого базара на Востоке. Патрика больше всего заинтересовали товары из Нубии, их тут было в избытке. Очаровали его щиты из рафии и соломы, он охотно попробовал поиграть на глиняных барабанчиках и не утерпел – купил один. Новицкий купил Салли ожерелье из лотоса и еще одно, благоухающее, из сандалового дерева. Крики, жесты, ритмичные песни – все для покупателя. У Патрика потекли слюнки при виде халвы, и Новицкий купил большой кусок, вспомнив, как сам обожал в детстве это лакомство. Салли приобрела немного арахиса, фиников, апельсинов. Потом ее надолго притянула лавка с глиняной посудой, привезенной из Асьюта, славящегося своими гончарами.
Новицкий, имевший перед выходом из гостиницы длительную беседу с Абером, с большой уверенностью, заинтересованно выполнял роль гида.
– Сначала поедем к каменоломням, посмотрим на тот знаменитый обелиск, что считается незаконченным.
Извозчик вез их дорогой, шедшей среди красных гранитных скал. Приехав, они встали, закинув головы кверху, чтобы разглядеть верхушку огромного столба из гранита.
– А почему он незаконченный? – этим вопросом Патрик всполошил Новицкого, который понятия не имел, почему? Вопрос повис в воздухе.
– Он просто начал трескаться, – кратко ответила, выдержав паузу Салли. – И его бросили, перестали над ним работать.
Моряк облегченно вздохнул. «Наконец-то заговорила», – подумал он и, как ни в чем не бывало, спросил:
– Какой он может быть высоты?
– Больше четырехсот метров, – Салли все еще отвечала кратко и довольно неохотно.
– Ну и зачем эту штуку строили? – не отступался Новицкий.
– Это имело связь с культом солнца. Обелиск также использовали как стрелки солнечных часов. Вырезали эти огромные столбы из гранита в Асуане и доставляли в храмы по всей стране.
– Что ты такое говоришь, синичка? Ведь эта игрушка весит тонн четыреста!
– Может, и больше, – равнодушно ответила Салли.
– Тетя, а я видел такой большой столб в Лондоне!
– Ясно, что видел. Уже в древности было модно вывозить эти огромные обелиски. Этим занимались ассирийцы, римляне, а совсем недавно – французы, англичане и американцы. Именно в Лондоне в 1880 году установили, как ее назвали, иглу Клеопатры[128].
– Дядя! – с энтузиазмом воскликнул Патрик. – Когда я вырасту, я привезу тебе в Варшаву такой подарок.
– Не стоит, малыш, ответил Новицкий. – У Варшавы есть колонна Зигмунда.
При упоминании о Варшаве Салли погрустнела еще сильнее и больше не вымолвила ни слова.
Во время обеда Смуга рассказал о посещении мамура.
– Очень приветливо он к нам отнесся. Выдал соответствующий документ, он называется здесь фирман, обязывающий власти оказывать нам всяческую помощь. Затем отослал нас к аге, местному воинскому начальнику. Тот хотел откомандировать с нами отряд солдат, но мы поблагодарили и отказались.
После обеда вся компания отправилась погулять по бульвару, тянущемуся вдоль Нила. В голубых, чистых, спокойных водах реки отражались солнечные блики. По берегам росла трава светло-зеленого цвета, прерываемая холмиками песка. Салли, погруженная в собственные мысли, шла рядом с Вильмовским. Патрик проказничал сзади, идя с Новицким. Абер и Смуга обсуждали предстоящую экспедицию, она обещала быть крайне опасной. Они не могли решить, брать ли с собой Салли и Патрика. Салли могла решить за себя сама, но имела ли она право подвергать мальчика опасности без согласия его родителей?
