Элизабет Хаксли - Сияющее Эльдорадо
В картинной галерее Хобарта выставлены два или три очаровательных портрета, написанных одним из наиболее любопытных ссыльных, когда-либо достигших Земли Ван-Димена. Его звали Томас Уэйнрайт[74]. Написанные им критические обзоры регулярно печатались в английских литературных журналах под псевдонимами Джанус Уэтеркок и Эгомет Бонмот, а его картины экспонировались в залах Королевской Академии. В Лондоне его знали как остроумного и щедрого хозяина. После смерти личность Уэйнрайта привлекла внимание Чарльза Диккенса, Оскара Уайльда и лорда Литтона. Но его посмертная слава объясняется не литературными трудами и даже не элегантными портретами, а тем, что он отравил нескольких членов своей семьи, чтобы завладеть их деньгами.
Уэйнрайта сослали на Землю Ван-Димена в 1837 г. за подделку подписи на чеке. Его никто не обвинял в убийстве, хотя все современники в это верили. О Томасе писали, как о чудовище. В действительности же это был слабый, тяжелобольной человек. Он работал на строительстве дорог на самых тяжелых участках, где условия труда были ужасны и унизительны, в кандалах и желтой одежде, на которой было написано «преступник».
Через два года его перевели на работу в колониальный госпиталь. Будучи по существу инвалидом, Уэйнрайт ничего не получал за свою работу.
В те годы нож хирурга зачастую был и источником заразы, поэтому работать санитаром было чрезвычайно трудно. Художник, хоть и сам болел, выполнял свои обязанности так, что заслужил похвалу всех врачей, с которыми ему приходилось сталкиваться.
Портреты представителей высшего класса города Хобарта, их жен и детей, создавшие репутацию Уэйнрайту как художнику, демонстрируют тонкое изящество и чистоту линий, особенно удивительные, если вспомнить обстановку, в которой они создавались. Изображения женщин и девочек с кудряшками, длинными гибкими шеями, греческими чертами лица и несколько туповатым выражением немного напоминают картинки на конфетных коробках. Мужские портреты значительно сильнее, в них художнику удалось показать характер человека; выполнены они свободно, хорошей техникой.
Более типичным представителем тех дней был кровожадный Майкл Хоу из Йоркшира[75]. Сосланный за разбой, он грабил по дороге к Земле Ван-Димена даже своих товарищей по несчастью — заключенных. Рассказывали, что, возглавив банду в буше, Хоу приказывал отрезать уши всем, кто не подчинялся его власти. Он писал безграмотные послания губернатору Хобарта, подписывая их — «Губернатор гор». Хоу вел дневник, записи в котором делались кровью кенгуру.
Еще более любопытной фигурой был Мэттью Брэди, ирландец из Манчестера, осужденный за подделку подписи хозяина на чеке. Это был один из немногих заключенных, которым удалось бежать из тюрьмы в Порт-Маккуори на диком западном побережье Тасмании. Он и его банда нападали на фермы по всему острову. О Брэди сложили легенду как о джентльмене-разбойнике, своего рода колониальном Робин Гуде, храбром и дерзком, верном друзьям и вежливым со своими жертвами. Однажды он расклеил объявления, предлагающие двадцать пять галлонов рома за поимку сэра Джорджа Артура. Один местный автор писал о Брэди: «Он нанес много обид, но часто был и снисходительным и никогда не оскорбил женское достоинство».
В наши дни места проделок этого разбойники включены в туристские маршруты. Около Лонсестопа туристов подвозят к месту, которое называется «наблюдательный пункт Брэди». Говорят, что бандиты разбили здесь лагерь накануне своего последнего налета. Предводитель развлекал дам ограбленного поместья песнями собственного сочинения. Но тут началась стрельба, он был ранен в ногу и через несколько дней взят в плен Джоном Бэтменом, впоследствии одним из основателей Мельбурна. Представители как простонародья, так и местной знати носили разбойнику в тюрьму пироги, вино и варенье. По словам репортера, он выслушал смертный приговор с полным спокойствием и с уважением поклонился судье.
Одна из наиболее привлекательных черт Тасмании — это реки. Долина реки Хьюон к югу от Хобарта знаменита хмелем и яблоками, щедростью своей земли и отличными хозяйствами. Здесь есть семьи, обрабатывающие эту землю в течение всего последнего столетия.
Хмель убирали сезонные рабочие, которые приходили на работу на одни и те же фермы из года в год. Сейчас их место занимают машины. Две хмелеуборочные машины заменяют труд двадцати пяти семей сезонников, которые раньше во время отпуска занимались этой трудной, но хорошо оплачиваемой работой на свежем воздухе. Итак, уходит в прошлое еще одна традиция сельской жизни.
То же происходит и со сбором яблок. Раньше яблоки убирали вручную женщины; они же их сортировали и упаковывали. Сейчас машина забрасывает каждое яблоко в соответствующую ячейку навощенных коробок. Рука человека не дотрагивается до плодов до тех пор, пока домохозяйка не купит их в универсаме, расположенном в двенадцати тысячах миль от фермы. Мне сказали, что самое важное для фруктов — это размер и цвет. Вкус сейчас больше никого не интересует, но самое маленькое пятнышко на кожице вызывает целую бурю протестов со стороны покупателей. Для того чтобы получить такие безукоризненные яблоки, фермеры должны опылять сады раз шестнадцать за сезон. Деревья, очевидно, уже настолько пропитаны химикалиями, что выработали устойчивый иммунитет против вредителей. Ну, а каково влияние этих отравляющих веществ на почву, зверей, птиц, пчел, бабочек? Лишь весьма незначительная исследовательская работа проводится в этом направлении в Австралии.
По дороге мы остановились на ферме, на территории которой расположен большой фруктовый сад. Хозяин с помощью шестнадцатилетнего сына строил амбар для холодильной установки.
— Наш главный враг — это град, — сказал он.
Град в Австралии выпадает в совершенно определенных районах, которые можно обозначить на карте, так же как реки и горные хребты. Сад размещался как раз в таком районе. В прошлом году град уничтожил здесь половину урожая. Ученые изобрели ракету, которая способна развеять тучу, прежде чем град обрушится на землю. Однако мнения по поводу эффективности этого изобретения различны.
Узкая деревенская дорога, вьющаяся между холмов, живо напомнила мне Девон. Небольшие поляны, заросшие белым клевером; стада жирных белых овец; маленькие фермы, расположенные недалеко друг от друга, — ничего нет от тех огромных, пустынных просторов, которые так характерны для основного континента Австралии. На крутых склонах холмов, когда-то покрытых густыми лесами, сейчас растут редкие рощи эвкалиптов с розовато-серыми стволами. Их окружают ярко-желтые кустарники. Там и сям видны кучи опилок, оставленных дисковыми пилами, заготовлявшими доски для ящиков. Было время, когда в долине реки Хыоон росли великолепные сосны. Но их уничтожали настолько безжалостно, что сохранилось лишь несколько экземпляров, ставших музейной редкостью, такой же как и морские котики.
