Путешествия в Святую Землю. Записки русских паломников и путешественников XII-XX вв. - Коллектив авторов

горы.. Странные горы: они были похожи на бока или карнизы огромного, высунувшегося углом блюда. Дно этого блюда было Мертвое море. Бока его были голубовато-кросноватого цвета, дно голубовато-зеленоватого. Никогда не видал я таких странных гор. Без пик и остроконечий, они сливались верьхами в одну ровную линию, составляя повсюду ровной высоты исполинский берег над морем. По ним не было приметно ни отлогостей, ни горных склонов; все они как бы состояли из бесчисленного числа граней, отливавших разными оттенками сквозь общий мглистый голубовато-красноватый цвет. Это вулканическое произведение — нагроможденный вал бесплодных каменьев — сияло издали красотой несказанной. Никаких других видов, особенно поразивших, не вынесла сонная душа. Где-то в Самарии сорвал полевой цветок, где-то в Галилее другой; в Назарете, застигнутый дождем, просидел два дни, позабыв, что сижу в Назарете, точно как бы это случилось в России, на станции. Повсюду и на всем видел я только признаки явные того, что все эти ныне обнаженные страны, и преимущественно Иудея (ныне всех бесплоднейшая), были действительно землей млека и меда. По всем горам высечены уступы — следы некогда бывших виноградников, и теперь даже стоит только бросить одну горсть земли на эти обнаженные каменья, чтобы показались на ней вдруг сотни растений и цветов: столько влажности, необходимой для прозябенья, заключено в этих бесплодных каменьях! Но никто из нынешних жителей ничего не заводит, считая себя кочевыми, преходящими, только на время скитающимися в сей пораженной Богом стране. Только в Яффе небольшое количество дерев ломится от тягости плодов, поражая красотой своего роста.

Друг, сообразил ли ты, чего просишь, прося от меня картин и впечатлений для той повести, которая должна быть вместе и внутренней историей твоей собственной души? Нет, все эти святые места уже должны быть в твоей душе. Соверши же, помолясь жаркой молитвой, это внутреннее путешествие — и все святые окрестности восстанут пред тобою в том свете и колорите, в каком они должны восстать. Какую великолепную окрестность поднимает вокруг себя всякое слово в евангелии! Как беден перед этим неизмеримым кругозором, открывающимся живой душе, тот узкий кругозор, который озирается мертвыми очами ученого исследователя! Не вознегодуй же на меня, если ничего больше не сумел тебе сказать, кроме этой малой толики. Мне кажется, если бы ты сделал то же с библией, что с евангелием, то есть всякий день переводил бы из нее по главе, то святая земля неминуемо бы предстала бы тебе благословенной Богом и украшенной именно так, как была древле.

Твой весь Н. Гоголь.

ИНОК ПАРФЕНИЙ (ПЕТР АГЕЕВ)

(1807–1878)[16]

Инок Парфений, в миру Петр Агеев, родился в Молдавии, в Яссах, в семье старообрядцев, и, по собственному признанию, «находился в расколе более тридцати лет» (до 1837 г.). Рано осиротев, он жил с приемными родителями, а достигнув совершеннолетия, отправился в странствия по святым местам. Выйдя из раскола, через несколько лет, на Афоне, где он пребывал с 1839 г., постригся в монахи. В 1855 г. Парфений рукоположен в иеромонахи, и в следующем году назначен строителем Берликовской пустыни. В 1858 г. Парфений устроитель Гуслицкого Преображенского монастыря, а затем его игумен и часто выступает как церковный писатель, обличитель раскола.

Заканчивая свое «Сказание о странствии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле» в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, в предисловии, датированном январем 1855 г., он говорит о своем труде: «Написал же все сие без пристрастия, по совести, где сам ходил своими ногами, что видел собственными своими очами, или что слышал от людей всякого вероятия достойных...» В том же году книга вышла и вызвала немало откликов, зачастую восторженных. О ней писали С. М. Соловьев и Н. Г. Чернышевский, М. Е. Салтыков-Щедрин и А. В. Дружинин. Высоко оценил книгу Парфения Ф. М. Достоевский, восхищаясь «наивностью изложения», и использовал ее в работе над «Бесами», «Подростком» и «Братьями Карамазовыми». Записки Парфения интересовали Л. Н. Толстого, Н. С. Лескова. И. С. Тургенев в письме А. В. Дружинину писал: «Это великая книга... Парфений — великий русский художник и русская душа».

В Святой Земле Парфений пробыл полгода в 1845–1846 гг.; во вторую свою поездку в Афон и Палестину он пробыл в ней дольше — с октября 1870 по май 1871 г. (см. «Второе мое странствование во св. град Иерусалим и во св. гору Афонскую в 1870 — 71 г.»; «Душеполезное чтение». 1872, № 5. С. 70–93; № 6 С 159–171).

Умер Парфений в 1878 г. в Троице-Сергиевой Лавре. Уже после его смерти архимандритом Никоном в журнале «Душеполезное чтение» (1898–1900) был опубликован пятый том «Сказания о странствии».

Из книги «Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле пострижника Святые Горы Афонския инока Парфения»

Путешествие в Иерусалим и по святой земле

1. По благословению духовного моего отца, иеросхимонаха Арсения, отправился я в Иерусалим из св. Горы Афонской, сентября 23 числа, 1845 года. Сначала не было попутного ветру.

2. В четвертый день прибыли в остров Митилин и стояли там восемь дней, за неблагополучным ветром.

3. Оттуда в третий день пришли в остров Сакис, или Хиос, и во град, такожде нарицаемый. И стояли тамо восемь дней, по причине неблагополучной погоды. В течение сих дней часто посещали святые церкви, особенно Митрополию, которая освящена во имя св. Мученик Мины, Виктора и Викентия. И смотрели на развалины Хиоса: видно, что велик и прекрасен был град, а ныне славен развалинами, ибо пострадал, в 1821 г. от безбожных турок. От Хиоса отправились попутным ветром и бежали два дня и две ночи, и оставался в левой стране недалеко остров Самос, а в правой стране — острова Патмос, Кой, Родос и прочие.

4. Случился противный ветер, и мы пристали к острову Кастолоризу, близу самой Азии, в Ликийской стране; от Мира града, отечества Спасителя Николая, было только три часа ходу, как сказывали нам, т. е. пятнадцать верст, и тамо стояли за ветром.

5. Отправившись оттуда, на третий день прибыли в остров Кипр и тамо стояли за ветром; оттуда отправились прямо уже в Палестину. И шли два дня морем, а на третий увидели Израильские горы, обетованную землю, святую Палестину. О, какой неизреченной радости все исполнились! Было нас в корабле до ста человек, и все, мужи и жены, от радости проливали слезы, малые же дети прыгали и скакали, и руками плескали, и громко кричали: «О, святая