Ева Воляк - Архипелаг мореплавателей
По списку, в который включено десять имен, она вызывает по очереди детей для осмотра. Остальные сидят по-турецки на циновке и смотрят на меня выжидательно с благочестивым страхом. Называю первое имя:
— Мила Лети!
Поднимается угрюмый подросток, которого я сначала приняла за опекуна группы. Смотрю в список — не может быть! Черным по белому написано: Мила Лети, шесть лет.
Пытаюсь с ним говорить:
— Ты Мила Лети?
— Ои! (Да!)
— Сколько тебе лет?
— Ои.
— Сколько, четырнадцать?
— Ои.
Я вздыхаю с облегчением от того, что сразу же угадала его возраст. Но во мне просыпается недоверие. Я на Самоа не первый день.
— А может быть, тебе шесть лет?
— Ои, — вежливо соглашается Мила Лети. Он согласится со всем, что я скажу. Взрослым возражать нельзя. Однако я настаиваю на своем.
— Мила, сколько тебе лет — десять, двенадцать, четырнадцать?
Я вижу, как в глазах Милы растет удивление. Еще минута — и он задаст стрекача, только я его и видела.
— Ои, — отвечает он ломающимся голосом.
Я заканчиваю с ним беседу и на карточке Милы в рубрике «возраст» ставлю красным карандашом большой вопросительный знак. Еще одна загадка поджидает меня в той же самой группе. Я вызываю маленького заморыша, который скромно сидит на краю циновки.
— Как тебя зовут?
— Соли.
Ищу в списке — Соли в списке нет.
— Как зовут твоего отца?
— Тоотоо.
В списке ясно написано: Макелита Тоотоо — Маргарет, дочь Жезла Оратора, девять лет. Ребенок же выглядит лет на пять. А может, он просто маленький?
— Открой рот!
У девочки только один зуб, нижний передний резец. Ей не может быть девять лет. Я навожу справки у учительницы. Да, это Макелита Тоотоо.
— Не может быть!
Учительница не соглашается со мной. Она сама видела метрику. А может быть, это метрика другого ребенка? Не исключено, так как родители часто подменяют метрики. Наверное, они хотели выпроводить ребенка из дома, пока он не достиг школьного возраста. И такое случается. А то, что имя не сходится, — ничего не значит.
Однако имена не давали мне покоя. И не мне первой.
— Американцы, которые были у нас здесь во время второй мировой войны, — рассказывала как-то Фанафи Ларкине, первая женщина на Самоа, имеющая степень доктора, — имели большие неприятности при выяснении имен своих симпатий. Обычно они спрашивали девушек сразу же после знакомства, как их зовут. Американцы не знали, что у нас не принято произносить собственное имя. Сконфуженные девицы произносили первое имя, пришедшее им в голову, а потом возникали в связи с этим забавные ситуации. А между тем, согласно нашему общественному кодексу, нужно было спросить об этом третье лицо, а потом уже обращаться к девушке. Надо думать, что после этого американцы не были высокого мнения о нас.
Фанафи не сказала, что беседа протекала с трудом, так как на Самоа как огня следует избегать вопросов, требующих однозначного ответа. Хорошо воспитанный самоанец никогда не даст отрицательный ответ особе, стоящей выше его на общественной лестнице. Он будет выделывать удивительные словесные выкрутасы, чтобы избежать явно отрицательного ответа. Поэтому робкая, немного испуганная девушка будет говорить неизменное «да», независимо от смысла вопроса.
Возвращаясь к вопросу об именах, можно легко убедиться, что здесь господствует полная неразбериха. Первое имя, так же как и у нас, ребенок получает сразу же после рождения, а точнее, в момент регистрации у приходского священника. Обычно, чтобы сделать приятное духовной особе, родители выбирают имя какого-нибудь святого покровителя, но очень быстро о нем забывают. Случается, что они выбирают просто красиво звучащее слово. Однако чаще всего малыша, который еще ничего собой не представляет и ничего не имеет, кроме громкого голоса и хорошего аппетита, называют просто Пепи — Малыш, как и всех маленьких поросят, крутящихся во дворе. Только со временем из безымянной массы Пепи начинают выделяться отдельные индивидуальности — с именем, полученным при рождении, или с кличкой, «заработанной» по случаю какого-нибудь важного или смешного события.
Так как крикетные матчи пользуются огромной популярностью и проводятся ежегодно в каждой деревне, в их честь несколько новорожденных получают красивое имя Киликити. Во время перехода самоанской валюты с фунтов на доллары (тала) и центы (сене) страну захлестнула эпидемия имен Тала и Сене. Если бы они обладали денежной стоимостью, то быстро докатились бы до инфляции.
Иногда имена бывают весьма необычные. Например, в резиденции верховного комиссара Новой Зеландии, Поля Гебитса, подавал на стол импозантный молодой самоанец. Дора Гебитс, итальянка по происхождению, сказала мне как-то за ужином:
— Ты себе не представляешь, как нелегко мне давать ему поручения.
— Да, он выглядит очень представительно. Наверное, неудобно посылать его за какой-нибудь мелочью на кухню.
Дора подвинула мне хлебницу.
— Хочешь масла? Муссолини, подай, пожалуйста, госпоже масло!
Муссолини имел счастье или несчастье родиться во время абиссинской кампании. Его родители читали местную прессу. Не знаю, кто в данном случае проявил политическую неосведомленность — отец Муссолини или газетный комментатор…
Славу своему потомству обеспечил также один работник аптеки в Апиа. Зачарованный магией химии, он выбирал имена своему многочисленному потомству по… таблице Менделеева и по списку лекарств. В его семье можно было встретить Окисене (кислород), Аспирини (аспирин), Иотини (йод). Одиннадцатый ребенок доставил ему, однако, много хлопот. На какое-то время его оставила изобретательность. Но так как наука всесильна, через десяток дней появился на свет маленький Сиоту, в котором каждый, кто знаком с английским алфавитом, узнал бы без труда СO2.
Только достигнув школьного возраста, ребенок обязан вернуться к имени, записанному в метриках. Вместо фамилии к нему добавляют имя отца, и с этой минуты каждый маленький Пепи становится уже особой, четко определенной. То есть должен быть таковым. К сожалению, здесь мы подошли к самой сути хлопот педагогов. Единственным доказательством того, что свидетельство о рождении, предъявляемое руководству школы, принадлежит именно этому ребенку, а не какому-либо другому, является утверждение его родителей. А те не привыкли уделять чрезмерное внимание бумаге. Кто обязан при таком количестве детей помнить, кто родился раньше, а кто позже? Иногда эта амнезия создает впечатление небольшого надувательства, мелкого мошенничества…
